Клер Моуэт - Люди с далекого берега

Всего лишь восемь часов назад мы отплыли из Балины, там никакого льда не было. Фарли прикинул, что сейчас мы, должно быть, где-то к востоку от острова Кейп-Бретон и попали как раз в огромный ледосплав, который каждой весной несет из Лабрадорского моря к восточному побережью Канады,

В ноздри ударил запах жареного сала.

— Ну-ка, соня, быстренько одеваться! Завтрак здесь ранний. Не забывай, это тебе не «Королева Елизавета»! — сказал Фарли.

Вот именно. «Боско», видавшая виды деревянная посудина, собственность Фримэна Дрейка, в свое время была переоборудована в холодильный траулер из военного тральщика. Официально объявленный к продаже старый траулер, пока не появилась ему замена, тащил потихоньку через ледовое поле груз мороженой рыбы в сто тысяч тонн. Новенькое судно «Гора Сноудон» застряло в таком же ледяном плену и в назначенный день в Балину не явилось.

В «хозяйской» каюте было тепло и удобно, хотя и без особого комфорта. Крохотная, скромная каютка, две койки, одна над другой, пара стульев, стол. Маленький умывальник с горячей и холодной водой. Туалет находился рядом, при большой душевой, общей для всех. Для Фарли это проблемы не составляло, не то что для меня. Если женщина на судне одна в окружении полутора десятка мужчин, ей приходится не очень-то легко. Отправившийся на разведку Фарли сообщил, что в гальюне две кабинки.

— Ну вот что, я без тебя не пойду, — сказала я, решив, что это единственный для меня выход. — Куда я денусь, если кто-нибудь из матросов зайдет? Так и буду там торчать как дура?

Истинный рыцарь, Фарли заверил меня, что будет стоять на страже.

В шесть сорок пять почти вся команда собралась в кают-компании и с аппетитом навалилась на завтрак. Кают-компанией служила тесная каюта; название «салон», выбитое на медной дверной дощечке, никак не подходило к ней. Посредине стоял длинный дощатый стол со скамьями. Мы протискивались за спинами матросов к центру скамьи вдоль стенки, где оказались свободные места.

Капитан Вэнс Леблан сидел на стуле у торца стола.

— Доброе утро! — приветствовал он нас. — С хорошей погодой! Ешьте как следует, не то морская болезнь одолеет. Кок! Еще две порции! — крикнул он худощавому матросу, хлопотавшему на камбузе.

Целую ночь не смыкая глаз капитан стоял на мостике, проводя судно сквозь океанские льды, но все же был бодр и общителен. На вид ему около пятидесяти, не красавец, с редкими неопределенного цвета волосами. Он скорее походил, скажем, на управляющего банком, чем на человека, который вот уже больше двух десятков лет водит суда по суровым океанским водам. Ни он, ни команда форменных кителей не имели.

Появился кок, Сирил Оксфорд; судя по его обветренной физиономии, можно было заключить, что на камбузе он недавно. Кок бухнул перед нами две тарелки яичницы с беконом. Отсутствие навыков в поваренном искусстве и обслуживании полностью компенсировал его веселый нрав. На блюде посреди стола горкой вздымались остывшие гренки. Стол был уставлен горшочками и бутылочками: повидло, джем, соленые огурчики, паста для бутербродов, ореховое масло и горчица. В течение всего путешествия этот ассортимент оставался неизменным.

Прихлебывая из кружек чай, члены экипажа поглядывали на нас. Среди них были и молодые, и пожилые, но ни один не отвечал моему представлению о моряках. Откуда оно у меня взялось? Не из кино ли? А может, из школьных спектаклей? Здешняя команда была сплошь в нейлоновых рубашках и орлоновых свитерах и ничем не отличалась от сухопутной публики. Только у одного я разглядела на руке татуировку.

— Хороший денек! — сказал молодой матрос с прической «под Тарзана».

— Идем прямо как по маслу, — подхватил другой.

— Не сглазь, еще накличешь морскую болезнь, — сказал матрос постарше, с ухмылкой покосившись в мою сторону.

На Ньюфаундленде мужчины подтрунивают друг над другом на предмет женщин, а над женщинами — на предмет морской болезни. Если на судно попадает женщина из местных, то при малейшей качке она лежит в каюте на койке — мучается. Я же люблю морские путешествия, и при качке меня почти не мутит. Семь раз я пересекала Атлантику на океанском теплоходе. А сколько раз мы с Фарли бороздили воды на нашей шхуне! Но здесь-то к чему все это рассказывать? Пусть веселятся, коли охота.

В памяти застряли неизвестно откуда почерпнутые сведения, будто у моряков считается, что женщина и священник на корабле к несчастью. Должно быть, мои представления изрядно устарели, потому что здесь, на «Боско», никто ни разу не дал мне понять, что меня, как библейского Иону, ради удачного исхода путешествия следует отправить за борт. Напротив, экипажу даже как будто льстило, что на судне женщина. Они к такому не привыкли, поскольку женщин в команду не брали, к тому же морской устав практически исключал на рабочих судах присутствие иных пассажиров, кроме владельца и команды. Всем прочим, в случае несчастья, страховая компания компенсации не выплачивает. Чтобы узаконить свое присутствие на борту «Боско», нам с Фарли пришлось официально записаться матросами.

Завтрак кончился рано, в семь пятнадцать. И команда сразу же приступила к своим обязанностям, а те, кто отстоял вахту, отправились отсыпаться. Для нас с Фарли день без дела тянулся бесконечно. Капитан Леблан приглашал нас заходить в любое время к нему на мостик. Повалявшись немного с книгой в каюте, мы воспользовались его приглашением.

Хоть траулер и небольшой, на капитанский мостик все равно поднимаешься с трепетом. Капитан и его подчиненные без слов вершат ритуал повседневных обязанностей. Несмотря на массу сложного оборудования, на необходимость следить за штурвалом, радарной установкой, судовым компасом и прочими премудростями морской навигации, на мостике царила удивительная тишина. Как в читальном зале, где говорят только шепотом и слышен лишь шелест страниц.

Члены команды приходили, уходили. Вот появился старший механик, присел с кружкой кофе на скамейку, не отрывая взгляда от льдов. Потом и кок Сирил, улучив момент между завтраком и обедом, молча постоял минут пять рядом с вахтенными.

Мне кажется, я могу теперь объяснить, почему моряки слывут знаменитыми рассказчиками всяких историй. Ведь они подолгу остаются наедине со своими мыслями. Почти все события на корабле связаны с ожиданием и подготовкой: и отплытие, и изменение курса, и швартовка, и маневрирование, чтобы не наткнуться на неизвестный плавучий предмет. У моряков больше времени на размышление, чем у других. Мы разделяли с командой ее молчаливую жизнь, завороженные сверканием льдин, протянувшихся до самого горизонта. Осторожно пробиваясь по узкому прогалу между льдами, «Боско» двигался вперед.