Игорь Сапожков - День Жизни

Впрочем всё это Нюма считал мышиной вознёй, или как бы сказал его отец: «волнами в тазике», по сравнению со своей мечтой. А мечта у Наума Борисовича была большая, можно даже сказать грандиозная. Мечтал он поехать на побережье Тихого океана в Калифорнию, и в тамошнем Голливуде, построить настоящую киностудию! И уже самому снимать фильмы, приглашая на главные роли Клинта Иствуда и Чарлза Бронсона, а может быть и самого Шона Коннери. К слову, английский супер-агент Джемс Бонд, давно уже переплюнул по популярности и славе, отечественного шпиона-нелегала, полковника Максима Максимовича Исаева. Да и вообще именно Йен Флемминг, а не Юлиан Семёнов, сам того не зная, помогал осуществиться мечте Наума Борисовича. На эту мечту он и трудился не покладая рук, деньги не транжирил, а тихо переводил в тёрдую валюту, предпочитая франкам, маркам и фунтам, вечнозелёные американские доллары.

Однако мечта-мечтой, а жизнь продолжалась. Однажды, Науму Борисовичу, позвонили с Одесской Киностудии и предложили записать интервью для фильма о Владимире Высоцком. Вездесущие киношники пронюхали, что последний домашний концерт великого поэта, записал не кто иной, как Нюма, друживший с ним многие годы. После выхода фильма, Наум стал знаменит, ему звонили с газет и радиостанций, его приглашали на модные тусовки, одно книжное издательство даже предлагало авансом гонорар, за право на публикацию будущих мемуаров. Но у популярности есть и другая сторона, вобщем всё закончилось водночасье.

Одним вечером, Наум Борисович в светлом тройке с бабочкой, отправлялся в Оперный Театр на «Лебединое Озеро». Вообще-то его больше интересовала вечеринка с артистами, которая должно было состояться после балета. К балеринам Нюма был особенно не равнодушен. Он вспомнил, как покойный отец, тайком проводил его, шалопая-пятиклассника, на репетиции балетной труппы. Прячась в кулисах, они затаив дыхание наблюдали за полётами невесомых красавиц. Потом отец наставническим тоном объяснял, что балерины любят только круглых отличников. Нюма закончил школу с золотой медалью, но видимо к тому времени что-то изменилось, вместо отличников, балерины стали любить комсомольских функционеров и партийных аппаратчиков.

Во дворе, чуть в стороне от парадного, в «Мазде» его ждал Пистолет. Нюма едва успел выйти из подъезда, как получил оглушительный удар по голове. В полусознательном состоянии он стал оседать на землю. Сквозь неплотно сжатые ресницы он ещё успел увидить, как трое дюжих парней вытаскивают из автомобиля Гену, как тот пытается сопротивляться, его окружают и бьют, один из ударов в шею, сбивает его с ног. Последнее, что отпечаталось в его теряющем ориентиры разуме, это как их по очереди забрасывают в фургон скорой помощи. Там он ещё попытался дотянуться до Пистолета, но в это время невыносимая боль в затылке мгновенно парализовала всё тело и Нюма окончательно потерял сознание. Там, где не существует это самое сознание, было хорошо и тепло, Нюма вдруг почувствовал, что парит над Городом Ангелов, как сытая чайка над Рыбным Павильоном. Внизу деловито суетились люди, они снимали кино…

Он очнулся от сильного толчка, автомобиль резко затормозил, в углу хрипло застонал Гена. Открылась дверь и Наума за ноги подтянули к выходу, здесь его обшарили и из кармана достали связку ключей. Потом по скрежету петель, он определил, что открывается дверь его портового ларька, затем раздались голоса, среди них он ясно различил удивлённый голос Яши…

Яша переводил фантастический триллер «Starman», о симпатичном пришельце из космоса и одинокой, американке. Фильм ему понравился, и он решил взять кассету домой, что бы показать родителям. Закончив работу, Яша выключил аппаратуру, сложил в шкаф микрофон и большие студийные наушники. Он уже собирался выходить, когда услышал, как взвизгнув тормозами, у ларька остановился автомобиль. Не успел он опомнится, как дверь со скрипом распахнулась, выскочив в коридор Яша увидел, как в помещение втолкнули Наума, а за ним, два человека внесли и бросили на пол Генку-Пистолета. Он был без сознания, его лицо было разбито, из горла сочилась кровь. Затем в контейнер вошёл ещё один человек, возле двери он остановился, повернулся и сказал видимо водителю:

— Оспа, отгони гроб, затем возьми их лайбу и возвращайся сюда… — потом он закрыл дверь на задвижку и обратился ко всем остальным, — значит здесь без кипиша…

Судя по всему, он был за старшего, он правда и выглядел старше всех. Переступив через Гену, он неспешно обошёл всё помещение:

— Муха, пошарь там в холодильнике…

— А с этими что делать? — пробасил Муха, голосом точно соответствующим его габаритам.

— Этих двоих вот сюда, здесь нормально и окон нет… — он кивнул на студию, — а ты Грек, отволоки спортсмена вон, под прилавок… Смотри только там свет не включай…

Грек легко приподнял под мышки, тихо стонущего Пистолета и оставляя на полу кровавый след, подтянул его к прилавку.

Тем временем в студию вернулся возбуждённый Муха:

— Руслан, смотри что я нарыл… — в руках он держал почти полную, квадратную бутылку виски. Муха поставил бутылку на стол, а сам подошёл к стеллажам и стал рассматривать аппаратуру. Руслан закинув ногу на ногу, развалился в кресле, поигрывая кастетом с шипами на кольцах. Напротив него сидел Наум, его глаза были полуприкрыты. Рядом с ним стоял Яша, он постепенно начал понимать, что происходит.

— Вы не против если я сразу к делу, Наум Борисович? Или может выпьем для начала, за знакомство? Муха тащи тару…

Нюма не ответил, только легко качнул головой. Руслан разлил виски по стаканам.

— Не будете? Ну как хотите, кабак, как говорится, дело добровольное… — он залпом выпил и шумно выдохнул, — гадость какая, чистая сивуха… Где лавэ Нюма?

— Какие лаве?

— Не придуривайся, Наум Борисович…

— Кто вы такие и какого хре…

Наум не успел договорить, Муха резким ударм выбил из под него кресло, а потом стал методично избивать ногами. Нюма корчился от боли, в конце концов его вырвало. Муха брезгуя испачкать ботинки отошёл в сторону и как ни в чём не бывало, стал рассматривать фотографии. Яша было бросился Науму на помощь, но его тут же сбил с ног, мощный удар в грудь, вернувшегося в студию Грека. Яша упал на колени и закашлялся.

— Напрасно вы так, Наум Борисович, — Руслан взял в руки второй стакан и одним глотком влил в себя его содержимое, — не стоит со мной играть в Мальчиша-Кибальчиша. Время у нас есть, до утра вы не только расскажите где деньги, но и будете умолять меня, принять их от вас в дар.

Потом Нюму опять били, теперь по очереди, вначале Грек, размеренно и чётко, вкладывая в каждый удар не только силу, но и душу, затем Муха — озорно, звонко и с удовольствием. Нюма уже почти не чувствовал боли, мерцающее сознание уносило его иногда в уютный дворик на Чижикова — оказывается там на верёвке до сих пор сушатся голубоватые наволочки и простыни, а на балконе, где он делал уроки, пахнет варёной кукурузой. Иногда на кладбище, к могилам отца и матери — они и здесь рядом. Иногда в далёкий Лос Анджелес…