Освальдо Сориано - Ни горя, ни забвенья... (No habra mas penas ni olvido)

— Слушаюсь, сеньор!

Матео вытащил лист из машинки.

— Угодно подписать, дон Игнасио?

Увидев, что документ подписан, капрал выпятил грудь колесам.

— Что скажет моя смуглянка! — расплылся он в улыбке до ушей. В канцелярию вошли Комини с садовником.

— Сколько получаешь, Мойянито?

— Примерно восемьдесят три тысячи.

— Назначаю тебя управляющим садами и парками и повышаю оклад до ста двадцати тысяч.

— Спасибо, дон Игнасио, вы и не представляете, как они мне…

— Капрал Гарсиа, передайте ему свой пистолет!

— Для чего, дон Игнасио? — спросил Мойяно.

— Защищать город.

Все еще не разобравшись, о чем идет речь, садовник взял пистолет и принялся его разглядывать. До пенсии ему оставалось совсем немного, и, вероятно, потому руки у него слегка дрожали. С улицы донесся крик:

— Полицейский Гарсиа!

— Комиссар! — пролепетал Гарсиа, глядя на Игнасио. — Если он меня увидит, быть мне за решеткой.

— Полицейский Комини!

— Меня комиссар вызывает.

— Оставайтесь на месте, — отрезал алькальд и, помолчав с минуту, добавил: — Я сам… тут глаз да глаз нужен.

Комиссар стоял посредине улицы. С ним — младший офицер Росси, Гусман, Суприно, Рейнальдо и еще с полдюжины парней. Игнасио выглянул в окно.

— Выходи, Гарсиа, я тебе приказываю!

— Он меня увидел, дон Игнасио. Я пропал.

— Да нет, тебя он не видел. Сиди на месте.

— Гарсиа!

— Я пойду к ним.

— Постой, дружище. Кто тебя назначил капралом?

— Вы, дон Игнасио, но если я не появлюсь, нас всех арестуют.

— Не трусь. Если выйдешь, он в порошок тебя сотрет за то, что пропустил меня в муниципалитет.

— Комини! Выходи, мерзавец! — заорал комиссар.

— Комини, оставайся здесь! — рявкнул Гарсиа.

— Рехнулся, что ли?

— Ни с места, говорю тебе.

— Нас в тюрьму упекут, дружище.

— Не «дружище», а «мой капрал».

— Ни шагу, — отрезал Игнасио, приставив револьвер к груди полицейского. — Запри его в уборной, — приказал он капралу Гарсиа.

— Сдать оружие!

Комини бросил на пол автомат и пистолет. Капрал втолкнул полицейского в туалет и закрыл дверь на ключ.

— Слушаю, дон Игнасио.

— Приготовься защищать правительство.

— Здесь, сеньор алькальд, никто не пройдет. Мойяно, забаррикадируй дверь в патио!

— Хотите, чтоб я пулю получил?

— Я сам тебя пристрелю, если не подчинишься.

Мойяно, убедившись, что с ним не шутят, метнулся к двери.

Комиссар, стоя на противоположном тротуаре, размахивал руками. Росси вытянулся перед ним по стойке «смирно», а затем опрометью бросился выполнять полученное приказание. Суприно отдавал распоряжения нескольким парням в штатском, вооруженным автоматами и карабинами с укороченными стволами.

От раскаленного солнцем асфальта поднимались волны горячего воздуха. Росси появился на полицейском джипе; развернувшись, он остановил машину на углу, блокируя подходы к муниципалитету. Стали собираться зеваки. Снова загудел репродуктор:

— Граждане! Население города Колония-Вела! Мы ведем борьбу за свободу! Проворовавшийся Фуэнтес маскируется под перониста, он должен уйти с поста! Выкурим его из берлоги — выгоним из муниципалитета! Да здравствует Перон!

— С чего они взбесилась? — недоумевал Игнасио. — Матео, позвони в Тандиль интенданту.

— Будете говорить с интендантом?

— Именно. Если, его нет на службе, звони домой, пока линию не перерезали.

Матео поднял трубку и нервно забарабанил по рычажку. Через минуту-другую раздался знакомый голос телефонистки, спрашивающей номер.

— Кларита, соедини-ка меня с интендантом.

— Гарсиа, закрой створку, а то нас гранатами с газом закидают.

— Не закидают, дон Игнасио. Таких гранат у нас в казарме нет.

— Все равно закрой. А комиссар что делает?

— Баррикады. Старый козел приказал собирать на улице всякий хлам, от хромого Дурана тащат ящики из-под овощей.

Тем временем в канцелярии муниципалитета появились Хуан Угарте и Мойянито.

— Жизнь отдадим за Перона! — закричал Хуан Угарте в дверях.

— Куда ты запропастился? — спросил Игнасио.

— Наблюдал с крыши. Таких франтирёрами называют.

— Франтирёр? Партизан! — воскликнул Игнасио. — Ну да, конечно. Бери автомат и лезь наверх. Без моей команды не стрелять.

— Туда и собираюсь.

— Эй, друг!

— Что прикажете, сеньор?

— За что тебя арестовали?

— Сказать по чести, пьян был, сеньор. Я работаю на кирпичном заводе и иногда пропускаю стаканчик в лавочке старика Бустоса. И всякий раз, как меня сцапают, заставляют мыть камеры, а то и всю казарму. Кормят плохо, вот сам полицейский может подтвердить…

— Капрал, — поправил Гарсиа, — теперь я капрал.

— Повезло тебе с повышением! Ну ладно, пойду. Умрем за Перона!

— Соединили, дон Игнасио! — закричал Матео.

Алькальд рванулся к телефону.

— Алло! Сеньор Гульельмини!

— Я спал после обеда, у меня сиеста, Фуэнтес.

— Возникли затруднения, сеньор интендант. Тут взбунтовались комиссар полиции и партийный вожак. Последний говорит, что собирается навести порядок…

— А что собираетесь делать вы? — перебил интендант.

— Как что собираюсь делать? Вот вам докладываю. Сижу в осажденном муниципалитете. Нужна поддержка — полиция из Тандиля.

— Видите ли, Фуэнтес, проблемы Колония-Велы решайте на месте. И доложите мне завтра.

— Вы же интендант!

— Но виноваты во всем вы!

— Кто так решил?

— Высший партийный совет. Говорят, что Матео — коммунист, а вы его поддерживаете и следуете в определенном направлении, подобно молодежи…

— Какой молодежи?

— Ну, той, которая у вас парты в школе починила и уборку в пункте «скорой помощи» провела. Вы же хорошо их знаете. Они в вашем кабинете чувствуют себя как святой Петр в собственном жилище…

— Они славные ребята, дисциплинированные и к тому же перонисты.

— Дерьмовые они перонисты! — резко прервал разговор Гульельмини и бросил трубку.

В канцелярию влетел Хуан, взмокший от жары, из-под расстегнутой рубашки виднелись слипшиеся на груди волосы.

— Дон Игиасио, в ваш дом ворвались!

— В мой дом?

— Ну да. Арестовали вашу супругу. По радио передают, что нашли коммунистическую пропаганду и оружие.

— Такое уже говорят?

— Ну да. Книги Че Гевары, оружие.

— Провокация… ведь подкинуть могут… А при чем тут Фелиса?

— С ней обошлись грубо, дон Игнасио, простите меня за такое известие.

Игнасио почесал в затылке, закусил ус и негромко произнес:

— Разминка кончилась, в мои ворота уже назабивали голов. Хуан, сходи за нашей командой со склада. Расскажи все десятнику и приведи ребят сюда. Нет, лучше я отдам приказ по всей форме. Пиши, Матео.

— Да что писать? — спросил Хуан. — Всего-то восемь, не то десять старых дурней.