Евгений Рубаев - Рыбья плоть

— Так ты сейчас вступи, заранее!

— Не говори «гоп». Ты знаешь, они такие огромные взносы платят, за право быть избранным. Потом парторги начнут сношать за аморалку. Им самим девки не дают, а они завидуют, и каждый половой контакт разбирают на собрании. Такое извращение у них. Виртуальная групповуха. У нас в экспедиции, где я был на практике, у одного управленца-общественника жена была страшно бл…довитая. Давала всем помбурам, у кого вставал на неё. А этот партиец имел привычку бегать домой в рабочее время, прямо в пиджачке по морозу. Барак, где они с женой жили, стоял рядом с бараком, где была контора. Забегает он в квартиру в обед, а жену помбур дрючит коленно-локтевым способом с прогибом хребта. Этот партиец быстро закрыл дверь на замок снаружи. Прибегает в контору и прямым ходом к парторгу: «Давай, собирай партсобрание! Будем мою Марию разбирать на собрании!» Его еле уняли. Хорошо аргумент был, что помбур не член партии!

У Рафа была природная способность сводить ненужные ему разговоры на каламбур. Он быстро рассказал историю. Сосед соседке говорит: «Люба, я к тебе вечером приду!». «Приходи», — говорит та. «Так ты шею-то помой!». «А-а-а! Я шею помою, а ты не придёшь. И буду я сидеть, как дура, с помытой шеей!». Дальше Раф высказал свои опасения насчёт партии:

— Вступлю с партию, а месторождение не открою!

В какой-то момент он почувствовал, что слишком разоткровенничался с малознакомым парнем, проще говоря, с собутыльником. Поэтому он скомкал разговор, до конца не раскрывшись, что способность Пал Ивановича очень его взволновала. Раф решил максимально приблизиться к этому человеку, это стало планом-минимумом на ближайшие дни. Способность, чувствовать, где залегает месторождение нефти, была просто находкой для него! Во время этих размышлений в дряблую дверь их комнаты раздался стук с рыком:

— Можно? — в проёме двери появился Пал Иванович. — Мои юные друзья! — тривиально начал он, — А не испить ли нам яду Воркутинского ликёроводочного завода?

— Да на сегодня хватит! — искренне заскромничал Шура.

— Ну, всё равно, ужинать надо. На сухую — просто грех!

Пал Иванович был истинным ленинцем-партийцем, поэтому в бога показно не верил. В душе он побаивался кары божьей. Когда близкие люди спрашивали его: «Как ты думаешь, Паша, есть ли бог на небе? Ты веришь в бога?» Он категорически отвечал: «В бога я не верю! Но что-то там есть!»

Эта позиция была характерна для большинства советских людей. В существование бога верили, но молиться ему как-то ленились. Потом, соблюдать каноны не всегда было прикладисто. Допустим, подвернулась оказия сдобрить жену товарища. Вроде хочется, а по закону божьему запрещено. Поэтому советские люди сплошь и рядом применяли двойные стандарты: на людях служение богу громко осуждали, а втайне при возникновении опасности шептали: «Господи, помоги!»

Пал Иванович на людях ругался: «В креста бога-мать!», а втайне молил о спасении. Как всем таким зачлось на том свете — остаётся тайной.

Тем не менее, три новых товарища стали повторять дневной опыт. Правда, уже без одеколона. Дойдя до столовой, все втроём хором удивились: очередь в столовую была сравнима с очередью в мавзолей Ленина. Раф сказал, что в магазине здесь ассортимент по продуктам достоин ассортимента пропитания йогов. Исходя из этого, организовать пикник, закупившись в местном сельпо, представлялось совершенно невозможным. Пал Иванович обратился к скучающему водителю автобуса, стоящего на конечной остановке:

— А что дружок. Нет ли здесь по близости другой столовой?

— Есть! — ответил тот твёрдо, — В городе. Но по вечерам там ресторан «Вечерний». Садись, я туда как раз еду! — Очевидно, водителю совсем без пассажиров ехать было запрещено.

— Ну что, друзья, едем?

— Нет, неудобно, Пал Иванович! Когда мы теперь вам деньги отдадим. Вы и так нас угощаете, а тут ещё ресторан! — заскромничал Шура.

— Что за китайские церемонии! Отдадите, когда будут! Едем! — скомандовал Пал Иванович.

Погрузились. Автобус покатил по тряской дороге, сложенной из бетонных плит. Повозка, именуемая автобусом, давно была лишена штатных амортизаторов. По распи…дяйскому мнению спецов его эксплуатировавшего, «амортизаторы — лишняя трихамудь.» Это умозаключение было из разряда «тормоза выдумали трусы!» Поэтому в каждый стык плит перекаченные колёса ударяли, как паровой молот в плохо разогретую болванку. Оптимистичный Пал Иванович свято всех уверял, что это очень полезно:

— В почках не будет камней! Всё вытрясет!

Пессимистично настроенный на этот момент Раф добавил:

— Заодно и позвонки в трусы осыпятся!

Любой путь когда-нибудь кончается. Вскоре их высадили у крайних крупнопанельных домов. В одном из них на первом этаже был ресторан «Вечерний». На крыльце толпились страждущие попасть внутрь за дверь, под стеклом которой была табличка «Мест нет!». Усатый седой швейцар в картузе, околышек которого был охвачен жёлтой лентой, позаимствованной из аксессуаров школьниц младших классов, в ожидании трёх рублей за несанкционированный проход, маячил позади таблички. Это был яркий представитель первых взяточников, которые появились намного позже смерти Сталина. В послесталинские времена долго шло реактивное убеждение, что за взятку шлёпнут без суда! Гораздо позже — сначала сантехники, гонимые похмельем, потом таксисты, сжигаемые алчностью, стали оживать. Особенно развились могильщики. Пал Иванович, на краткий момент остановленный возникшей преградой, пошарил в карманах широченных своих белых штанов и извлёк золотую Звезду Героя. Щёлкнул ею по стеклу. Швейцар навёл фокус и безропотно пропустил всю троицу — героям было «без очереди»! Официант смёл со стола табличку с лозунгом «Занято!».

И застолье полилось уже в другом формате. Официанты шмыгали как в первоклассном заведении. Рафу показалось, что водку им принесли не разбавленную, причём охлаждённую. Даже администратор прищеголял и оповестил, что поступила сёмга малосолёная:

— Её в меню нет, но для особых гостей мы можем выделить несколько порций!

— Валяйте! — великодушно скомандовал Пал Иванович.

Через несколько минут они закусывали охлаждённую водку свеженарезанной сёмгой Печорского улова. Это блюдо было приготовлено не из тушки сёмгоподобного вида, выращенного в садке, где-либо организованного у слива воды охлаждения атомной электростанции. Это была дикая рыба, нагулявшая жир из криля на Лабрадоре. Эти два продукта отличаются как коньяк Реми Мартин и денатурат из ржавой двухсотлитровой бочки, предназначенный для промывки водолазных шлангов команды по поиску утопленников.

— Только ради этого стоит стать Героем Соцтруда! — подумал Раф.