Евгений Рубаев - Рыбья плоть

Кличка у него была «Сур». В умеренном поясе этих мест живёт коренное население — народ коми. Внешность у них славянская, язык одной группы с финским. Одно из отличительных черт их национальной кухни — блюдо «ёсики». Летом они по старицам рек ловят сачками мелкую рыбёшку размером со снетка, а потом её как-то особенно квасят, возможно, даже без соли. Консервация происходит выделившимся при разложении белка сероводородом и углекислым газом. Как-то спрашивает женщина коми заезжего хлопца, а народ они очень радушный и гостеприимный:

— Ёсиками будешь закусывать? — Гость изобразил на лице своё отношение к данному блюду. Та тогда говорит, — А-а-а! Русские ёсиков не едят!

Ещё у них есть национальный напиток типа русской бражки. Название у него «сур». Только вместо дрожжей для процесса брожения кидают не пригодный для поедания хлеб. Напиток этот слабоалкогольный, по меркам тех мест. Фархад весьма любил сур употреблять, особенно в попытке отойти от запоя. За чрезмерную любовь к возлияниям этим напитком ему и дали погоняло «Сура». Ещё из самых его знаменитых цитат была сентенция:

— Все большие города начинаются на букву «П», — при этом у него прорывался акцент и он вместо буквы «б» мягко говорил тоже «п», — Париж, Пекин, Пугульма, Пелибей!

Никто не мог догадаться, в шутку он это говорит, или убеждён всерьёз. Человек он был скрытный и дружбу ни с кем не водил. Более того, он временами любил «наводить жуть». Некоторые индивиды из деликатности вместо Фархад называли его Федя. Поэтому он после творческого прохода про названия больших городов сообщал:

— Вот все говорят мне: «Федя, Федя!», а какой я им Федя? На самом деле я человек ощщень коварный!

Работа по проводке скважины шла у Сура шатко-валко. Если точнее, то никак! То у него была авария, то проработка ствола скважины, то простой в ожидании чего-нибудь. Спасал его от увольнения один высокопоставленный товарищ, с которым он когда-то учился на одном факультете. Фархаду казалось, что в таком режиме он дотянет до пенсии, ведь оставалось ему всего несколько лет до этого события. А, может, он и совсем ничего не думал. Пустил всё на самотёк, как многие люди, бывает, пускают свою жизнь по воле ветра. Команда, буровая бригада, была под стать ему. Не то, что бы алкоголики хронические, хотя много было и таких. Но, люди, в основном, сплошь «из бывших» — из отсидевших, да не по одному сроку. Если человек сидел неоднократно, по тяжёлой статье — убийство, грабёж и тому подобное, тогда он имел статус ООР. Что означало: особо опасный рецидивист. Исключением была статья 117 — изнасилование. Она называлось у сидельцев «за пи…ду!» Таких зэков совсем не уважали. Не потому, что они были ханжи. Сидельцы, которые в авторитете, не уважали слабохарактерных людей, по определению. Раз изнасиловал — значит, не справился с чувством. А такие — эмоциональные — считались людьми ненадёжными. Блатные всегда формируют вокруг себя надёжный костяк. Когда в камеру приходит молодой зэк и заявляет, что он хочет быть «пацаном», другими словами, претендует на первую ступень блатного, то ему назначают прописку: серию ударов, которые наносят любые блатные, которые находятся в камере. Если парень вскрикнул хотя бы один раз, то для звания «пацан» не годится. В редких случаях позволят повторить прописку. Делается это не из жестокости, а чтобы, когда опера будут бить, блатной не выдал бы товарищей, а терпел боль. Своего рода проверка на прочность. В буровой бригаде Фархада собрались блатные из разных зон великого Советского Союза. Но блатные понятия в быту и работе не практиковали, по фене тоже не говорили. Может потому, что фенька в разных концах Союза разная. К примеру, педераста в разных краях зовут: голубой, фуцман, петух, пидарьмерия, шурик и так далее. Так же и с другими словами. Те же карты — где стерли, а где библия. По феньке в бригаде не говорят, но и комсомольской организации не было. Был даже один член партии, относились к нему терпимо, как в деревне относятся к блаженному. В общем, не обижали. Блатные все лютой ненавистью ненавидели коммунистов в целом. Борьба с коммунистами это, в общем-то, первоначально блатная идея. Блатные боролись с коммунистами всю историю коммунизма, с семнадцатого года. До наших дней, если во время обеда над зоной гудел самолёт, то все зэки бросали ложки: «Коммунисты выше нас!» Нельзя было трогать рукой предметы красного цвета. Так что утверждение, что с коммунистами начали бороться демократы-ельцинцы — заблуждение. Классовая борьба никогда не утихает. Коммунист всегда получит квартиру в лучшем доме, а работяга — даже и не пропойца вовсе, будет жить в бараке с сортиром на улице. Особенно правящий класс оголтел в начале восьмидесятых. Все товары делили через профсоюз. Профсоюз, как известно, — школа коммунизма.

Кроме Васи-охотника в бригаде были ещё три бурильщика. Работа на буровой идёт круглосуточно. Смена двенадцать часов. Две бригады на отдыхе, а две работают. Самым гениальным изобретения социализма было застыковать концы месяца. Тогда получается, что за полмесяца человек вырабатывает месячную норму часов, а тут как раз наступает новый месяц! Никакие правила охраны труда не нарушаются. Человек пашет ещё две недели и едет на отгулы на целый месяц. Всем было хорошо. Кто сильно не пил, мог доехать вплоть до Сочи. Сильно запойные — те не выезжали с буровой по полгода, а кто и больше.

Три остальных бурильщика, кроме Васи, были люди переменного состава. Был один более-менее постоянный Олег, но у него не было шестого разряда, другими словами, квалификация его была низковата. Его периодически переводили в помбуры, а если не доставало бурильщика, то ставили во главе вахты. По невыясненным причинам, путём естественного отбора, бурильщиками по большей части были индивидуумы с какими-либо тюркскими корнями или хохлы. В фамилии или имени-отчестве присутствовали частичка: хан, султан, шах, магомед и так далее. Далёкими предками бурильщиков, возможно, был сам Тамерлан, это не точно неизвестно, но что бурильщики — люди темперамента необузданного — это точно! Установки для бурения на нефть относятся к высшему классу по глубине бурения. Грузоподъёмность их достигает полутысячи тонн. Но, тем не менее, тормозная система у них ручного типа. Обычный вес спускаемых в скважину труб общей массой достигает обычно пару сотен тонн. Механизм тормозов устроен из двух тормозных бандажей, укрепленных на подъёмном барабане, на который собственно и наматывается талевый канат. К тормозным бандажам во время торможения прилегают тормозные колодки из особого прочного фрикционного материала, размером с том книги «Капитал», всего их сорок четыре штуки. Когда при спуске барабан под весом спускаемых труб разгоняется до бешеной скорости, бурильщик, воздействуя на тормозную рукоять, прижимает к бандажам колодки. Из-под колодок летит огонь, и шум стоит нетерпимый. Всё функциональное управление установкой воздушное, и разрядники воздуха издают оглушительный свист. Поэтому бурильщики в большинстве своём глуховатые и задиристые при общении.