Тим Дорси - Кадиллак-Бич

А потом — большой прорыв. Рутинный поиск в архивах местных газет в Интернете.

— Иди скорее сюда! — закричал Биксби, обнаруживший статью о новом удивительном тур-сервисе. — Парень на фото кажется мне знакомым. А в статье упоминаются драгоценности.

Агент Миллер подошел и взглянул на ухмыляющиеся физиономии двух человек.

— Не могу поверить.

— Что такое?

Миллер сшиб не один стаканчик от кофе, пока несся к шкафу с папками. Он перебирал желто-коричневые скоросшиватели, пока не нашел тот, на корешке которого было написано «Палермо». Миллер швырнул папку на стол, во все стороны разлетелись черно-белые фотографии. Биксби поднял с пола две из них.

— Что там?

Миллер пристально разглядывал снимки. Потом выбрал один и громко припечатал его ладонью к столу.

— Так я и знал! Биксби взял фотографию.

— Слушай, это же из тех фотографий, которые мы сняли, когда сидели в наблюдении на похоронах Рико Спальози.

— Вот почему он показался мне знакомым. Тот же парень, который ввязался тогда в разговор с Тони. Я говорил тебе, что это не простое совпадение.

Миллер и Биксби прогнали молодого агента от компьютера, на котором была установлена новая программа распознавания личности, и отсканировали найденную фотографию. Она оказалась крупнозернистой, снятой с большого расстояния. Поиск закончился двумя тысячами возможных вариантов. «Данных недостаточно».

— А как насчет номера того «кугара» на похоронах? — просил Биксби. — Мы его проверяли?

— Черт!

Миллер рванул к столу и достал блокнот. Потом набрал на компьютере номер. Зарегистрирован на имя некоего Ленни Липповица, последний известный адрес проживания — полуразвалившаяся лачуга в Тампе. Миллер забрался на веб-сайт отдела недвижимости округа Хиллсборо и ввел адрес. Зарегистрированный адресат: Стормс, Серж. Затем он запустил фамилию и имя в поиск среди двух тысяч вероятных вариантов по фото.

Через сорок секунд из базы данных ФБР в Квонтико был получен один-единственный вариант. На экране возник арестантский снимок незнакомца. Серж А. Стормс. Подозревается в четырех убийствах в Южной Флориде, разыскивается для допроса по поводу еще девяти. Принтер выплюнул кипу листов с распечаткой отчета. Миллер перелистал страницы.

— Святые угодники!

— Все эти убийства… — проговорил Биксби.

— Скорее всего он мелкая сошка у Палермо, — сказал Миллер. — Ему поручили прикончить Тони.

— Мы должны проинформировать местную полицию, — сказал Биксби. — Это уже выходит за рамки дела Марсикано.

— Никогда! — заявил Миллер. — Представляешь, какая каша заварится в Бюро? Программа защиты свидетелей потеряет доверие. Кроме того, мы ведь в Майами. Ты знаешь, кто из полицейских состоит на довольствии у Палермо?

Они занялись работой с удвоенной энергией. Миллер за телефоном, Биксби — за компьютером. Еще один кофейник. Взошло солнце. Прибывающие коллеги вешали пиджаки на спинки стульев.

— Еще одна ночная смена? — спросил один из агентов.

— Ш-ш, не мешай концентрироваться, — остановил его другой. — Он перечитывает ту часть руководства, где говорится, что мы должны защищать свидетелей, а не убивать их.

И они, смеясь, отошли.

— Миллер! — заорал Биксби, показывая на экран монитора. — У них свой веб-сайт.

— Должно быть, для кодированной связи.

— На нем куча забавных снимков… И телефонный номер для заказов.

— Ну вот, нашли, — произнес Миллер, открывая блокнот. Заработал факс.

— Я приму, — сказал Биксби.

Он вернулся к столу Миллера, держа в руке оторванный кусок термической бумаги.

— Ты не поверишь.

— Что такое?

— Личное письмо от Сержа.

— Дай-ка посмотреть! — Миллер надел очки и выхватил факс, письмо особой важности, которое секретная служба только что передала Бюро:

Уважаемый мистер президент, Отец-Основатель, Бич Божий Оси Зла и проч. и проч.

Белый дом,

1600, Пенсильвания-авеню, Вашингтон, округ Колумбия.

Что за первый срок! Черт возьми! На какой-то момент я заподозрил, что смотрю «День независимости»! И кто бы подумал, что ты решишься на второй срок после всего того, что они о тебе наговорили? Что, черт побери, они имели в виду под словом «бестолковый»? Неужели они не понимают, что это основная часть твоего гения? Соединенным Штатам слишком долго не хватало устрашающего фактора, в который бы верилось. Пока не появился ты. Блестящая стратегия все время делать вид, будто ты никогда ничего не обдумываешь до конца. И знаешь что? Это работает! Даже твои союзники нервничают. Знаешь, что я тебе скажу, возьми это на заметку! В следующий раз, когда один из властителей-козлов начнет бряцать оружием и поливать нас грязью, считая, что у него есть своя страна, которую он хочет использовать не для того, для чего мы ему разрешим, — ворвись в пресс-зал, захвати подиум, заори о том, что он поставил тебя в неудобное положение перед твоей благоверной (Лорой) и должен немедленно извиниться и разоружиться. Если не подействует, тут же начни бороться с парнем из службы национальной безопасности, который носит ядерный чемоданчик. Они несколько недель будут гадить под себя! Конечно, все должно быть тщательно оркестровано, и Ко-лин, и Кондолиза должны делать вид, что стараются удержать тебя, пока Рамсфельд будет воевать с аудиторией, нападая на репортеров («Смотрите, что вы с ним сделали!»). После этого ты освободишься, подбежишь к микрофону и угрожающе укажешь на камеру Си-эн-эн: «Что ты скажешь, если я налью тебе добрую чашу Шока и Трепета, а, ублюдок?!» Да, я понимаю, о чем ты думаешь. Нельзя говорить «ублюдок». А почему бы и нет? Безумное время требует новых идей. А я как раз тот самый парень. Я знаю, что ты был отлучен от улицы всю свою жизнь, и вот именно сейчас появляюсь я. Это такой первичный внутренний настрой: девять из десяти лучших парней из моих мест предпочитают говорить «ублюдок» вместо «негодяй». Просто дело в пропорциях. В конце концов, если вторжения и убийства снова в моде, думаю, ты имеешь полное право несколько раз произнести слово «ублюдок». Подумай на этот счет (но не слишком много, ха-ха-ха)… Знаю, знаю. Тебя беспокоит пресса. Она так несправедлива к тебе. Позволь мне заняться этим. Несколько хорошо подготовленных «визитов» быстренько уймут все тенденциозные разговоры, ведь трудно печатать большим пальцем левой руки, единственным, который остался незагипсованным. Как видишь, у меня масса свежих предложений, которых тебе не услышать от своих лоснящихся лизоблюдов. Сейчас я здесь, в Южной Флориде, патрулирую периметр, провожу собственные зачистки пропитых и прокуренных мотелей вдоль федеральной магистрали № 1 на предмет шпионов, болтаюсь в международном аэропорту Майами, высматривая чужаков, предлагающих упаковать твой багаж. Но могу быть в нужном месте в любой момент. Я пойму, если ты посчитаешь, что нас не должны видеть вместе, поэтому я давно изучаю спутниковые фотографии, разные веб-сайты и нашел маленькую брешь в системе безопасности Белого дома. Я смогу проскользнуть незамеченным и как-нибудь ночью встретиться с тобой в комнате Левински. А ты тем временем всегда помни: ты — Буш. Это все еще достаточно весомо, даже для Джеба при всех его маниакально-агрессивных расстройствах и черепе странной формы. Только подумай: после предстоящего триумфального переизбрания пройдет всего четыре года, и Конституция не даст тебе остаться на новый срок, а ты спокойно вернешься к изобильному пьянству, которому сможешь посвятить все свое свободное время. Один Бог знает, как ты заслужил это. Я узнал, что ты — один из нас, когда прочитал про «вождение транспорта в состоянии алкогольного опьянения». Пресса, как всегда, собирает мох с болота, но Америка понимает все правильно. Вот сейчас я еду по Коллинз-авеню, и мой шофер пьет. И курит траву. Я слышал даже про кокс, поэтому полагаю, что ты тоже покуриваешь. Я сделаю, Ленни привезет тебе нормальной конопли, когда скажешь. Ну а до той поры — ты классный чувак!