Меир Шалев - Голубь и Мальчик

Он достал себе из машины бутылку пива и складной стул, сидел, отхлебывал и объяснял мне:

— Когда-то, когда Тиреле еще была маленькой, мне нравилось, что она называет меня Мешулам. Но с тех пор, как Гершон, я умоляю ее называть меня папой. Не может человек вдруг перестать слышать, как его зовут папой. Достаточно с меня людей, которые зовут меня Мешулам и господин Фрид. Ты называй меня папа.

И крикнул:

— Зови меня папа, слышишь?

Тирца была внутри дома. Слышала, но не показывалась и не отвечала.

— Если тебе это так важно, Мешулам, — сказал я, — я могу иногда называть тебя папой.

— Договоримся на раз в неделю.

Он немного подремал на стуле, потом проснулся, встал и уехал.

Голубятники Пальмаха периодически собирались на семинары для профессионального усовершенствования. Они слушали лекции о новых футлярах для голубеграмм, о паразитах, болезнях и пище для голубей, рассказывали друг другу анекдоты, обменивались мнениями и отборными голубями, которые уже не могли летать по возрасту, но еще годились для спаривания.

Обычно такие семинары устраивались в одном из кибуцев в центре страны. Но семинар 1945 года доктор Лауфер решил собрать в Тель-Авиве. Это было время больших летних каникул, и он получил классную комнату в школе «Ахад-Гаам», где раньше руководил живым уголком. Все участники посетили также Центральную голубятню в зоопарке. Но не одной большой группой, а «по каплям», произнес доктор Лауфер неожиданное словечко, «чтобы не обращать на себя внимание». Они ночевали в семьях членов Хаганы в Тель-Авиве, и мать Девочки порекомендовала им «одну приличную женщину», которая взялась готовить приезжим скромный ужин со скидкой.

Мириам выехала в Тель-Авив на два дня раньше Малыша, помочь доктору Лауферу в подготовке съезда, а Малыш перед отъездом из кибуца еще раз проверил, что их заместитель — старый птичник, а не просто парень или девушка из Пальмаха — записал и понял всё, что должен был сделать. На правое плечо он забросил ранец с принадлежностями для письма и мытья, с чистой рубашкой и сменой белья. В левой руке у него была корзинка с голубями для Девочки, а в кармане билет на автобус, который принес ему голубь Мириам, запущенный из Тель-Авива.

Когда он добрался до школы «Ахад-Гаам», там уже было несколько участников. Все они были люди взрослые и смотрели на него с любопытством. Доктор Лауфер встретил его приветливо и представил присутствующим как «будущее поколение» и как «товарища Малыша». Девочки не было, она была занята разными делами последней минуты. Перед самым началом она вошла, села рядом с ним на свободное место, которое он позаботился занять, и ее ладонь тут же нашла его руку. Ему было шестнадцать, и тело его напряглось.

На стенах были развешаны анатомические схемы — вид голубиного тела изнутри и снаружи, — а также всевозможные цитаты, вроде «Кто это летят там, как облака, и как голуби — к голубятням своим?» [43] «Кто это летят там, как облака, и как голуби — к голубятням своим?» — Ис. 60:8. — и лозунги, которые доктор Лауфер придумал сам: «Спасибо голубке, верной подружке», «Голубь нам важен, он смел и отважен» и «В дождь и в зной, летом и зимой наш голубь всегда возвращается домой». В этом году к ним прибавился новый девиз: «Мы небесная птица, что вперед всех стремится», который немедленно вызвал спор, является ли злополучное «мы» очередной йековской путаницей в иврите, или после него нужно написать «кххх… кххх… кххх…».

Среди схем и лозунгов висели портреты выдающихся «голубей-героев», чьи имена обычно были «Меркурий», «Комета» или «Стрела». И, как все прочие вступительные лекции доктора Лауфера, эта лекция тоже изобиловала эпизодами крылатого героизма. В 1574 году, когда город Лейден был осажден и почти разрушен и его жители уже собирались сдаться, кто сообщил им, что не позже чем через два часа к ним придет помощь? Голубь. Когда королева Мария-Антуанетта была заточена в Бастилии, кто передавал от нее известия к ее советникам вне Парижа? Голубь. А в сражении за крепость Верден кто сумел подняться над клубами ядовитых газов, выпущенных немцами, и доставить сообщения с фронта? Только французские почтовые голуби.

Он сообщил собравшимся важные голубиные новости из разных стран. Англичане, скривил он лицо, натренировали перелетных соколов на перехват почтовых голубей противника. В Германии, посерьезнел он, принят новый закон: каждый голубятник должен зарегистрироваться и в случае чрезвычайного положения предоставить своих голубей на службу государству, а государство со своей стороны будет оплачивать доставку этих голубей на тренировки и соревнования. Канадский голубь по имени Луч Света спас рыбаков, когда их лодка была затерта льдами в мерзлых водах Ньюфаундленда. А в Бельгии, этой главной державе голубей и голубятников всего мира, хотя там насчитывается всего четыре миллиона граждан, зарегистрировалось уже сто тысяч человек, выращивающих почтовых голубей, «и еще не все крылья простерты, кххх… кххх… кххх…».

Выступали и участники. Девушка из Иерусалима со слезами на глазах прочла сочиненный ею короткий и трогательный рассказ о голубе, который налетел на электрический провод и вернулся через два месяца после запуска, «ковыляя на сожженных культяшках ног». Парень из Ягура перевел отчет американского офицера Второй мировой войны: «Мы ждали известий с поля боя, и вот прилетел голубь Шер-Ами, и тело его было изранено, а в голубеграмме, которую он принес, написано: „По нам бьет наша собственная артиллерия. Исправьте наводку, иначе мы тут все погибнем“…».

Потом кто-то рассказал о почтовом голубе, который принес голодным осажденным Кандии, что на Крите, «потрясающую голубеграмму» со словами: «Съешьте меня». Завязался этический спор. Кто-то крикнул, что этому нельзя верить и этого не может быть. Но доктор Лауфер успокоил собравшихся, объявив громким голосом: «А сейчас — голуби в еврейской поэзии!» — и попросил Девочку стать с ним рядом и прочесть отрывок, который она приготовила, «из притчи нашего выдающегося поэта доктора Шауля Черниховского», [44] Черниховский Шауль (1875–1943) — известный еврейский поэт, писал на иврите. где описываются разные виды голубей: