Персиваль Эверетт - Американская пустыня

Глория сидела на стуле рядом с поставленной для нее раскладушкой и держала на коленях Эмили. Она убрала с лица девочки волосы и успокаивающе замурлыкала. Ханна и Ричард сидели в противоположном конце тесной комнатушки.

– Слава Богу, с ним все будет в порядке, – проговорила Ханна.

– Это я во всем виновата, – сказала Глория.

– Ничего подобного, – возразил Ричард.

– Да-да, – настаивала Глория.

Эмили крепче обняла мать.

– Мне следовало заглянуть к нему и проверить, как он там, – сказала Глория.

Ричард промолчал.

Ханна откашлялась.

– Я, пожалуй, отвезу Эмили домой, пусть отдохнет хоть немного.

– Нет, – сказала Эмили.

– Ханна права, – возразила Глория. – Тебе нужно хорошенько отдохнуть, ведь завтра мне понадобится твоя помощь. Договорились?

– Я останусь, – предложил Ричард. Голос его звучал неуверенно, слова словно не шли с языка.

– Нет, ты тоже поезжай. – Глория поставила девочку на ноги и встала сама.

Ханна взяла Эмили за руку.

– Пойдем, родная.

Глория поглядела на Ричарда.

– Спасибо тебе огромное.

– С тобой все будет в порядке?

Она кивнула.

– Если с Перри все нормально, то и со мной.

Час спустя Глория позвонила домой, желая убедиться, что Ханна с Эмили благополучно добрались до места.

Так оно и было.

– У тебя на автоответчике два сообщения, – сказала Ханна. – От человека по имени Салли. В первом говорится, будто он выяснил, что Теда видели. Во втором – что он видел Теда своими глазами.

Глория тихонько рассмеялась в трубку телефона-автомата. А затем расплакалась.

– Сестренка? – сказала Ханна.

Глория повесила трубку.

Для Салли не составило труда сопоставить заявление Большого Папы насчет детей-заложников с оправданиями Теодора Стрита перед оператором бензоколонки насчет спасения детей. Салли просто не верилось, что он тоже побывал в змеином гнезде. Он гнал свой «форд» на полной скорости, надеясь настичь Стрита раньше, чем тот вляпается в неприятности. Салли и сам не отдавал себе отчета, зачем: он отлично понимал, что задание свое уже выполнил, отыскав людей, которые видели пропавшего. Впрочем, даже тот факт, что Теда Стрита видели, не удовлетворил бы ни миссис Стрит, ни страховую компанию – ни, что характерно, его самого.

Грохот бронемашин доносился до Теда издалека: правительственные войска, по всей видимости, смыкали кольцо, готовясь к атаке. Тед во весь дух помчался к лагерю, как еще недавно мчался от него прочь. Почему он удрал оттуда, зная, что в треклятом бункере заперты дети? Он бежал бодрым, размеренным шагом, и поступь его задавала ритм, в котором Тед так нуждался, – вроде как сбои в автобусном двигателе. И хотя уже настала ночь, небеса не потемнели: было полнолуние, и серебристое сияние умножали роскошные высококучевые облака, словно тонкая вуаль на лунном лике.

Тед видел перед собою лагерь – освещенный, как любое другое место: снаружи строения горели факелы, а в окнах сияли все до одной лампочки, питаемые от генератора. Вдоль лагеря с одной стороны выстроился ряд факелов, освещая ведущую туда грунтовую дорогу, а перед каждым факелом стояла пушка, всего – штук двадцать, и сбоку и позади от каждой – горки ядер. Тед остановился, сориентировался, вспомнил, как он был привязан перед главным зданием и наблюдал за женщинами, носящими еду в бункер, где держат детей. И тут Тед услышал чье-то дыхание – тяжелое, прерывистое, оно неуклонно приближалось. Землю обшаривал луч света. Тед остановился и стал ждать. Со временем луч высветил и его.

– Это ты. – Возник Джеральд, один из адептов.

– Фонарик выключи, – велел Тед.

Джеральд послушался.

– Что ты здесь делаешь?

– Пожалуйста, не пытайся остановить меня, – сказал Тед. – Я пришел спасти детей.

Джеральд оглянулся на лагерь.

– Синтия сбежала. Она ушла и все рассказала про детей. Я так думаю. Она все им рассказала, и вот они здесь.

– Молодчина Синтия.

– Большой Папа начнет убивать их.

– Большой Папа никого не убьет, – заверил Тед.

– Я люблю Синтию, – сказал Джеральд.

– Знаю. – Тед коротко дотронулся до его плеча и зашагал в сторону факелов.

– Он тебя пристрелит, если увидит.

– Мне он повредить не может. – Тед скользнул взглядом по кобуре, пристегнутой на бедре у Джеральда. – Сними эту штуку.

Джеральд не понял.

– Сними пистолет и брось его.

Джеральд послушался, озираясь по сторонам – как если бы раздевался догола.

Тед задумался о детях. Разумеется, в их интересах, чтобы его, Теда, не увидели. Ему отнюдь не хотелось, чтобы малыши оказались под пулями. Он стоял, глядя на лагерь и размышляя, оценивая ландшафт, расположение факелов, часовых, луну, что словно жила своей жизнью.

– Я могу отвести тебя к бункеру так, что никто не заметит, – сказал Джеральд. – Позволь мне помочь.

Если я помогу тебе, может, полиция не упрячет меня за решетку. Синтия была права, что сбежала. Не хочу, чтобы детишки пострадали. Правда.

В будках ДОС и ФБР Горацио Салли не нашел никого, кто бы к нему прислушался, сколько бы он возбужденно ни доказывал, что в сектантский лагерь пытается проникнуть сумасшедший покойник. Салли ходил по периметру, рассказывая свою повесть, а изнывающие от скуки пехотинцы кивали, бурча себе под нос: дескать, они-то все понимают, и не только то, о чем идет речь, но еще и тот бесспорный факт, что начальство – все как на подбор непробиваемые идиоты, только себя и слушают.

– Ага, я вот пытался им объяснить, что одна из этих пушек времен Гражданской войны способна в пыль разнести наш БМП, – сообщил Салли национальный гвардеец, отшвыривая еще тлеющий «бычок» в пустыню. – Да кто меня послушал-то? Ну да, конечно, шансы на то, что эти психи попадут хоть во что-нибудь, довольно малы…

– То есть вы это место окружили?

– Черт меня подери, если я знаю. Тут же на три сотни миль – ни хрена, кроме гребаной пустыни. Скалы, ущелья, каньоны, горы – чертова прорва изрезанной препятствиями пустоты. Я ж обучался в Твенти-найн-Палмз, [lii]когда в морской пехоте служил, уж я-то знаю, что говорю.

– А если бы вы, например, задумали пробраться к ним в лагерь незамеченным, куда бы вы направились?

Национальный гвардеец вопросу весьма порадовался. Он наморщил лоб и надолго уставился в направлении логова Большого Папы.

– Не знаю, где там торчат наши часовые, да только я бы вот что сделал. Я бы свернул в пустыню задолго до того места, где встали мы, нашел бы себе овражек и подобрался бы как можно ближе, потом заныкался бы в кустарник, чтобы следов не оставлять. – Планом своим гвардеец, по всей видимости, весьма гордился. – А еще я влез бы в желтую камуфлю, да побольше всего под нее поддел. Эти хреновы кактусы тебе все задницу располосуют. Да уж, тут вам не парк, не прогулочка по лесу; пустыня – это не фунт изюму.