Всеволод Бенигсен - ГенАцид

— Хочешь? — спросил он, улыбнувшись-оскалившись. Додар испуганно взяла яблоко и прижала к его груди, неотрывно глядя на незнакомца.

Потом быстро взглянула на Мансура и, всхлипнув, показала на него пальчиком.

— А что с папой?

Незнакомец загадочно крякнул, встал в полный рост и выбежал вслед за остальными.

У Бузунько Антон пробыл недолго. Разговор о том, что Пахомов выбывает из игры был колючим и оставил в душе каждого неприятный осадок. Сначала майор обвинял Пахомова, потом Пахомов майора. При этом обе стороны пытались сохранить максимальный политес. «Я не считаю нужным оправдываться», — оправдывался Антон. «А я на тебя зла не держу», — злился Бузунько. В общем, на прощание руки друг другу не подали — каждый считал себя правым.

Тем не менее, выйдя на улицу, Антон почувствовал какое-то облегчение, как всегда после даже самого неприятного разговора. К тому же разговор этот с майором был, видимо, последним — послезавтра Пахомов уезжал.

Теперь его путь лежал в библиотеку. С коротким заходом к Мансуру.

По дороге он снова отметил странное опустение. «Все торчат у дома Серикова, лясы точат», — подумал он. И усмехнувшись, задумчиво добавил вслух:

— Главное, чтоб не зубы.

Шагал Антон почему-то торопливо, словно боялся куда-то опоздать, и минут через десять очутился у дома Мансура. Первое, что бросилось в глаза — это натоптанный снег у калитки и несчетное количество окурков и пустых бутылок. Затем зияющая, как выбитый передний зуб, пустота вместо входной двери и разбитое окно.

Тут уже было не до предчувствий. Антон влетел на крыльцо, а затем в дом. В темноте не разобрался, тут же споткнулся обо что-то, похожее на мешок с песком, мягкое и большое, и опрокинулся всем телом на ковер. Руки заскользили по чему-то липкому. Чертыхнувшись, Антон поднялся и нащупал настенный выключатель. В глаза брызнул электрический свет. Посредине комнаты лежало безжизненное тело Мансура. Голова представляла собой сплошную кровавую кашу, ноги были неестественно выгнуты, руки разметались в разные стороны. В двух шагах от него сидела испуганная Додар.

Пахомов почувствовал во рту обжигающий вкус кислой рвоты, но силой воли загнал внутрь поднявшийся в горле ком.

Затем посмотрел на свои руки — они были перемазаны кровью. «Черт! Черт!» — забормотал он как в бреду и, делая глубокий вдох-выдох, подбежал к рукомойнику. Там он сполоснул руки и, не найдя полотенца, вытер их об штаны. Затем вернулся к Додар.

— Это я, Антон, — хрипло сказал он, присаживаясь на корточки и стараясь не смотреть в сторону Мансура. — Не бойся.

Додар сидела неподвижно, но тело ее сотрясала мелкая дрожь. Рукой она сжимала яблоко. Антон попытался вынуть его из побелевших от напряжения пальцев, но Додар, кажется, уже не могла их разжать.

— Отпусти яблоко, — сказал он ласково и стал палец за пальцем медленно раскрывать ее окаменевшую ладошку, пока яблоко не упало с гулким стуком на пол. Антон аккуратно подхватил застывшую девочку под мышки и лихорадочно оглянулся. Вокруг все было разбито, опрокинуто, перевернуто. В углу валялось охотничье ружье Мансура. Пахомов сошел с ковра и опустил на островок деревянных половиц Додар. Затем взял угол ковра и резким движением набросил его на тело Мансура.

В этот момент неожиданно заскрипело крыльцо.

— Кто там? — крикнул Антон, прикрыв собой Додар.

На пороге стоял Поребриков.

— Я извиняюсь. Чего это здесь? Антон облегченно вздохнул.

— А мне откуда знать? Сам видишь, все верх дном. Черт! Черт!

Антон затрясся от загнанного внутрь напряжения.

Затем развернулся к Додар.

— Додар, скажи, кто это был. Кто здесь был?

Додар, испуганно вертя головой, ответила:

— Люди.

— Какие люди, Додар? Что за люди?

— Много людей. Все кричали.

— Почему кричали?

Додар неожиданно посмотрела Антону прямо в глаза так, что он замер.

— Тебя искали.

Стряхнув секундное оцепенение, Пахомов развернулся к Поребрикову.

— Ты что-нибудь знаешь?

— Да откуда, — пожал тот плечами. — Услышал шум какой-то, выстрел, вот и прибежал.

— А когда подходил, кого-нибудь видел?

— Ну да. То есть нет. Здесь никого не видел, только…

— Что?

— В сторону библиотеки твоей вроде народ пошел. Я еще подумал, чего это они.

— Библиотеки?

Антон застонал, как от зубной боли и заколотил себя по лбу кулаком. Потом опомнился и сел на корточки перед Додар.

— Ты ничего не бойся. Все будет хорошо.

— И с папой?

— И с папой, — после секундной паузы, проклиная все на свете, сказал Антон. Затем повернулся к Поребрикову.

— Значит так, Боря. Срочно звони Зимину и в отделение. Ай, черт! — спохватился Антон, вспомнив, что дочка Мансура все еще здесь. Затем взял Додар за руку и, успокаивая по дороге, отвел ее в дальнюю комнату. И через секунду, перепрыгивая через ступеньки, сбежал вниз. Там он распахнул ковер, отвернувшись, чтобы не видеть тело Мансура. Поребриков ахнул и перекрестился.

— Кто же его так?

— Да я откуда знаю! Может, он живой, а я его ковром накрыл. Черт, я ж даже не знаю, как там… ну… этот пульс чертов проверять. Ладно, погоди, я сам.

Антон подбежал к телефону и набрал Зимина. Тот, слава богу, был дома.

— Дима, это Антон. Срочно дуй к Мансуру, короче. Сам увидишь. Нет. Думаю, что уже нет. Но проверить-то надо. Давай. Ноги в руки.

Бросив трубку, Пахомов запахнул пальто и уже на бегу крикнул Поребрикову:

— Ну что встал?! Звони Черепицыну! И за Додар следи. Головой отвечаешь! Я к библиотеке!

На секунду обернулся и посмотрел на валявшееся в углу комнаты ружье. «Брать — не брать?» — подумал он. Чертыхаясь, подбежал и поднял ружье. Переломил, глянул — пусто. «Ай, блин!» Где Мансур хранит патроны, Антон не знал, а искать не было времени. Он с досадой отшвырнул бесполезное оружие и выбежал в дверь.

Поребриков тем временем, испуганно глядя на безжизненное тело, медленно двинулся к телефону. При этом он прижимался спиной к стене, как будто шел по карнизу небоскреба. Добравшись до заветной цели, он дрожащей рукой набрал номер отделения.

Разговор с сержантом был долгим и бессмысленным. Уставший после волокиты с Сериковым Черепицын вяло пытался разобраться, что же произошло.

— Какая толпа? Куда? К библиотеке? А Мансур тут при чем? Какая Додар?

Ничего толком не поняв, Черепицын повесил трубку. Через десять минут в кабинет зашел одетый майор.

— Сержант, я пойду к Серикову загляну, в смысле к покойнику, тьфу ты! Ну ты понял. Если кто звонить будет, Митрохин там, скажешь, что по делам отлучился. Хотя у него и мой мобильный есть.

— Товарищ майор, — вскочил Черепицын. — Тут это. Поребриков звонил.

— Ну и? — нетерпеливо отозвался майор, надевая перчатки.

— Да я думаю, опять хулиганит, за старое принялся. Начал какую-то чушь молоть.