Ирвин Уоллес - Слово

Ренделл думал про себя: «Ты не можешь быть мужчиной, пока твой отец не умрет. Кто это сказал?» Потом вспомнил: Это сказал Фрейд.

Ты не можешь быть мужчиной, пока твой отец не умрет. Ренделл всматривался в гроб. Его отец умер, умер окончательно и бесповоротно, тем не менее, сам он вовсе не чувствовал себя мужчиной, но только сыном, сыном, что был маленьким, потерявшимся мальчиком.

Ренделл переборол это чувство, вспомнив, что он все же мужчина, но из глаз покатились слезы, и он почувствовал их соленую влагу во рту, а в груди — страшную сухость, после чего отчаянно разрыдался.

Прошло немало долгих минут, пока рыдания ослабели, и Ренделл вытер глаза. Он уже не мальчик — это было ему известно — он и вправду был мужчиной, нравилось это ему или нет, но к нему пришло тепло и уверенность того, что все, что он переживал только что как потерянный мальчонка, теперь осталось позади.

Один последний взгляд. Покойся в мире, папа, покойся в своем раю разума и души с Господом и Иисусом Христом, которых ты уже видел и так хорошо знал. Я оставляю тебя, папа, но оставляю тебя не одного до того дня, когда мы снова будем вместе.

И после этого, после единого недолгого момента страха, Ренделл оставил часовню, чтобы присоединиться к траурной процессии.

Весь последующий час, на кладбище, он прожил как в тумане.

Возле могилы, бросая горсть земли, он прочитал молитву за своего ушедшего отца.

«Отец всех милостей, глаза видящие и уши слышащие, о, выслушай мольбу мою о Натане, пожилом человеке, и пошли Михаила, главу ангелов своих, и Гавриила, светлого посланника, и армии ангелов своих, чтобы они шли с душой отца моего, Натана, пока не приведут они ее к тебе, в небеси».

Вплоть до того момента, когда все они в двух лимузинах покинули кладбище, возвращаясь домой, чтобы там принять друзей и родственников, прибывших высказать свое сочувствие, Ренделл все повторял и повторял эту молитву, пока не вспомнил, откуда ее знает.

Это была та самая молитва, которую Иисус читал возле могилы своего отца, Иосифа, как сообщало об этом евангелие от Иакова.

Та самая молитва, о которой сообщил нам Иаков Справедливый или же Роберт Лебрун.

Только для Ренделла это было совершенно безразлично. Эти слова утешили бы его отца в его последнем пути, и, каким бы ни было их происхождение, они были святыми и самыми верными.

В голове у Ренделла прояснилось, а удавка, сжимавшая горло, тоже исчезла. Когда до дома оставалось проехать еще с половину мили, он попросил шофера остановиться и выпустить его.

— Не беспокойся, ма, — сказал он. — Я только хочу немного подышать воздухом. Через несколько минут я снова буду с тобой, с Джуди и Клер. Со мной все будет хорошо. Ты только сама береги себя.

Оставшись на тротуаре, Ренделл подождал, пока лимузин не исчезнет из виду, затем, обойдя катавшуюся на санках ребятню, он снял перчатки, сунул руки в карманы пальто и пошел вперед.

Через пять кварталов, когда можно было уже видеть их серый деревянный дом, снова начал падать снег. Легкие, летучие снежинки холодили щеки Ренделла и придавали окружающему праздничный вид.

К тому времени, когда Ренделл подошел к белой от снега лужайке перед домом, он чувствовал себя полностью отдохнувшим и готовым вновь присоединиться к обществу людей. В этом незавершенном году у него оставались кое-какие недоделанные дела, и их обязательно нужно было закончить. Он направился к центральному крыльцу и через окно увидал, что лампы в гостиной все горят, а десяток пришедших окружает его мать и Клер; он мог видеть, как Эд Период разливает пунш, а дядя Герман обходит собравшихся с блюдом, наполненным бутербродами; и он знал, что с его матерью все будет хорошо. Вскоре он присоединится к ней. Но вначале, как сын, ставший мужчиной, он должен кое-что сделать и для себя.

Ренделл обошел крыльцо и по дорожке, окружавшей весь дом, направился к задней двери. Ускоряя шаг, он добрался до двери, прошел через кухню и по задней лестнице поднялся в спальню.

В спальне для гостей он нашел Ванду, укладывающую свои вещи в дорожную сумку. Вчера он позвонил ей в Нью-Йорк, чтобы рассказать, что произошло, и чтобы сообщить, что его не будет в офисе до первого января. Не говоря ни слова, она просто приехала вчера, не как личный секретарь, а как друг, чтобы быть рядом и помогать чем только можно. Сейчас же она готовилась к возвращению домой.

Он подошел к ней сзади, обнял, прижал к себе и поцеловал в щеку.

— Спасибо тебе, Ванда. Спасибо за все.

Она отошла на шаг и озабоченно посмотрела на него.

— С тобой все в порядке? Я вызвала такси, чтобы отправиться в аэропорт, но если я нужна здесь, то могу и задержаться.

— Ты нужна мне в Нью-Йорке, Ванда. Есть кое-какие вещи, которые хотелось бы сделать. И я хочу, чтобы все было закончено еще до Нового Года.

— Завтра я буду на работе. Хочешь, чтобы я все записала?

Ренделл улыбнулся.

— Думаю, что ты все прекрасно запомнишь. Для начала… Ты же знаешь ту книгу, про которую я говорил, что написал в Вермонте, и которую положил в сейф?

— Да.

— Она в старой картонной коробке, с этикеткой, на которой написано «ВОСКРЕШЕНИЕ ДВА».

— Ну знаю, шеф, я же сама печатала эту этикетку.

— Прекрасно. Комбинация сейфа тебе известна. Завтра выложи коробку из сейфа, пусть она будет у тебя под рукой. Я собираюсь заняться ею.

— Что ты имеешь в виду?

— Старые мосты сожжены, Ванда. Мне они уже не нужны. Назад я возвращаться не собираюсь. Я хочу идти вперед…

— Но, босс, после такой кучи работы над рукописью…

— Погоди, Ванда, я же еще не сказал тебе, как я собираюсь с ней поступить. Через несколько минут узнаешь. Теперь следующее. Я хочу, чтобы ты позвонила Тэду Кроуфорду. Ему известно, что Огден Тауэри и «Космос» ждут моего ответа до Нового Года. Пусть он сообщит Тауэри, что я свое решение принял. Ответ таков: мистер Тауэри, идите к черту. Я не собираюсь продаваться «Космосу». У меня имеются более интересные идеи.

— Вау, босс! — воскликнула Ванда, обнимая Ренделла. — Даже молитвы грешников иногда бывают услышанными.

— И еще одно дело. Его ты можешь сделать прямо сейчас. Ты не знаешь, где можно найти Джима Маклафлина?

— Я разговаривала с ним на прошлой неделе. Он хотел знать, когда вы вернетесь.

— Прекрасно, свяжись с ним. — Он показал на стоящий на тумбочке телефон. — Передай ему, что я вернулся. И что я хочу переговорить с ним прямо сейчас.

И вот он уже разговаривает с Джимом Маклафлином, находящимся в Вашингтоне.

— Самое время, — сказал тот. — Мистер Ренделл, я уже думал, что мы совсем потеряли друг друга. А дела по-настоящему закипают. У нас имеются неопровержимые факты про всех этих воров, обманщиков и лицемеров. Мы собираемся сделать свободное предпринимательство снова истинно свободным, и нельзя терять ни минуты, поверьте мне. Следующий шаг за вами. Готовы ли вы рассказать всему миру про Рейкеровский Институт? Готовы ли вы идти вперед?