Гилад Ацмон - Единственная и неповторимая

Ха, вот тебе еще один случай, с женой бригадного генерала Иерахмиэля Гутника, известного героя войны и израильского военного атташе в Барселоне. Она была помоложе и очень ухоженная, но ужасно нервная, потому что генерал приударял за бабами и не уделял ей должного внимания. Я вошел в ее положение и взял всего лишь семьдесят пять долларов.

Она раздевалась и садилась перед ним совсем голая. Она ласкала себя, но каждый раз, когда она совсем уже собиралась кончить, все ее разочарование и личные проблемы прорывались наружу. Ты ведь знаешь, все бабы немножко того, когда дело касается их желаний. Женщины всегда хотят то, что не в состоянии получить. Она кричала и разбрасывала вещи. Понимаешь, она хотела, чтобы он завелся, и не могла никак понять, что мальчик невинен, как детеныш кенгуру.

Она была злая баба. Мы слышали, как она орет за стеной: «Люби меня, смотри на меня, малыш, я жду тебя, пожалуйста, возьми меня!» — ну, все эти глупые клише, которые используют женщины в клиторальном трансе. Это было ужасно смешно. Она швыряла все, до чего могла дотянуться: вазы, телефонные трубки. Бутылки вина. Поверь мне, она неистовствовала. Но Дани, поскольку был кроток и невинен, оставался спокоен. Он был тих и спокоен, никогда не выходил из себя. Он сидел и смотрел на нее, как ледяная кукла. Это ее прям-таки выводило из себя. Она не справлялась с ситуацией. В конце концов, когда я понял, что происходит, я вмешался. Я вошел в комнату и вежливо попросил ее одеться и выметаться вон без права возвращения. Потому как она была слишком буйной. Ты знаешь, о чем я, — не хотелось рисковать. Она не расцвела от счастья, это точно, но я плевать хотел. Никто не может спорить с Аврумом, даже жена генерала Иерахмиэля Гутника, военного атташе в Барселоне!

Берд: Как вы можете играть так жестоко с людскими чувствами и эмоциями?

Аврум: С вашего великодушного позволения, я впредь буду просто игнорировать тебя и твои инфантильные вопросы. Ты долбаная жопа, ты уже два месяца каждую неделю ходишь ко мне и все еще ничего не понял? Это все план! У каждого человека на этой дурацкой планете есть свой план. Каждый человек появляется на свете для своего плана. Мой очень прост. Я всего лишь помогаю еврейскому народу такими способами, о которых мы лучше помолчим. Я когда-нибудь пытался помешать твоим планам? Зачем ты сюда пришел?! Может быть, потому только, что ты хочешь сунуть свой длинный сопливый нос в мои планы? Может быть, твой гребаный план — копаться в планах других людей? Ты лучше заткнись, ты... даже не знаю как тебя назвать... ты гребаный гнилой банан!

ПАУЗА

Аврум: Ничего не помогло. Через несколько дней Дани тотально расклеился. Он увяз по уши. Его сердце разбилось на куски, как в индийском или египетском кино. Если он чего и хотел, так это покончить с жизнью. Он поднимался на острашенно высокие сооружения вроде Пизецкой башни, Эйфелевой башни, Башен-Близнецов. Назови башню, он на нее лазил. Он ни с кем не разговаривал, знаешь, как это бывает, он просто плавал один в собственном соку. Я отвел его в сторонку и сказал: «Иди прямо сейчас и вложи всю свою скорбь в трубу, выплесни крик наружу, дай боли зазвучать, как тебе хочется». Вдруг его глаза открылись. Внезапно он сам увидел путь к спасению. Я почти что воочию увидел его боль крутящимися цифрами на счетчике бензоколонки. Уже через несколько минут он заперся с трубой в своем номере. Именно тогда он написал трубный шлягер всех времен «Тяга доски». Веришь, это была его лучшая мелодия — мегасупер-революционный хит.

Сабрина

Берд: Доброе утро, Сабрина, как вы себя чувствуете сегодня?

Сабрина: Вы знаете, я начинаю скучать без вас. По-моему, самое время, чтобы и вы мне что-нибудь рассказали. Откуда вы родом? Как вы меня нашли? Почему вас интересует моя история? Что вы ищете?

Берд: К сожалению, я не могу вам рассказать многого, но я считаю, что мы близки к цели.

Сабрина: Что-то с вами происходит. Почему бы вам не рассказать мне о женщине, которую вы любили, вместо всего этого старья?

Берд: Рассказывать нечего. И вообще, почему вас это заинтересовало?

Сабрина: Потому что... пожалуйста, рассказывайте.

Берд: Однажды я думал, что по-настоящему полюбил женщину.

Сабрина: И что же случилось?

Берд: Я обнаружил, что ошибался.

Сабрина: Как вы это обнаружили?

Берд: Она мне помогла.

Сабрина: Скажите честно, Берд, вы боитесь женщин?

Берд: Пас.

Сабрина: Признайтесь же, дайте себе волю!

Берд: Пас...ну наверное, разве не все мужчины..?

Сабрина: Не знаю, ответьте сами. Так чего же вы боитесь?

Берд: Я их совсем не понимаю.

Сабрина: Чего там понимать?

Берд: Даже это превыше моего понимания.

Сабрина: Расскажите подробнее.

Берд: Это слишком болезненно. Я не желаю это обсуждать. Давайте продолжим с того места, где остановились в последний раз.

Сабрина: Но у меня тоже накопились вопросы. Вы — не единственный игрок на этом поле, и вообще я могла бы вам реально помочь, я имею в виду, с женщинами.

Берд: Сабрина, я уверен, что вы можете. Но, пожалуйста, не заходите так далеко — это слишком болезненно. Когда-нибудь я сам во всем разберусь, обещаю. Мы остановились в самом конце концерта Дани.

Сабрина: Вас не так-то легко раскусить. Ну ничего, я знаю, что могу помочь вам, и я уверена, что мне представится такая возможность. В любом случае, после концерта я обнаружила, что стою в длинной очереди у служебного входа в здание Оперы. Там было множество молоденьких девушек, большинство пребывало в состоянии психоза. Некоторые падали в обморок, другие кричали до хрипоты. Я стояла очень тихо. Я просто ждала, моля Бога о том, чтобы мне посчастливилось увидеться с ним наедине.

Вдруг — совершенно неожиданно — я увидела «акулу шоу-бизнеса» Он тоже выглядел изумленным. Он совсем не ожидал меня там встретить. Он не думал, что я куплю билет на фольклорное шоу. Он поинтересовался, не буду ли я так любезна выпить с ним чашку чая с лимоном в Еврейском культурном центре. Кто же ожидает от сабры , что он пригласит вас на чашку итальянского капучино в одном из приличных франкфуртских баров, когда он может получить свое пойло задарма включая кошер в местной синагоге! Я сказала, что оказалась там только потому, что очень хочу увидеть г-на Дани Зильбера и лично засвидетельствовать ему, что его музыка затронула самые глубокие и потаенные струны моей души. Он воскликнул: «Уалла, сестренка, нет проблем! Ключи в зажигании, идите за мной».