Мюриэл Спарк - Девушки со скромными средствами

Священнику Николас сказал:

– Возмутительно! «Гибель Германии» – это ее вершина. Я просто в отчаянии.

Отец Джоанны, розовощекий белоголовый старик, сидел напротив него.

– Ну что вы, что вы, – сказал он, – не нужно так расстраиваться.

– Обидно, что вы этого не услышите.

Желая, по-видимому, утешить Николаса в его горе, священник с печальной улыбкой негромко произнес:

– Нет-нет, – «Германия». «Гибель Германии».

– А-а, «Германия »!

Он слегка повел своим типично английским, с горбинкой, носом, будто почуяв возможность узнать что-то новое и поучительное.

Это побудило Николаса предпринять последнюю попытку восстановить утраченную запись. Было воскресенье, но ему удалось дозвониться домой одному из сослуживцев:

– Вы случайно не знаете, кто-нибудь вынимал ленту из магнитофона, который мне разрешили временно взять? Я, как последний дурак, оставил его на работе. Куда-то пропала моя запись, очень важная запись. Личного порядка.

– Да нет, что-то не помню… постойте-ка… точно, точно, эту запись стерли. Там были какие-то стихи. Вы уж извините, сами понимаете – приказ экономить материалы… Слушайте, а как вам последние новости? Просто дух захватывает, а?…

Николас сообщил отцу Джоанны:

– Увы, запись все-таки уничтожена.

– Не беда. Я и так помню Джоанну. Мы славно жили вдвоем. Она мне очень помогала с работой в приходе. Зря она, бедняжка, уехала в Лондон.

Николас налил своему собеседнику очередную порцию виски и стал добавлять в стакан воду. Старик остановил его довольно резким жестом, когда воды в стакане на его вкус было уже достаточно. Он держался как человек, который либо давно овдовел, либо нечасто бывает в обществе придирчивых женщин. Николас вдруг со всей очевидностью понял, что отец никогда по-настоящему не знал своей дочери. И тогда Николас перестал жалеть о несостоявшемся сеансе: старик мог просто не узнать Джоанну в той, которая читала «Гибель Германии».

– Не люблю Лондон. Бываю тут только в самом крайнем случае, – сказал священник, – если вызывают на заседание синодального совета или по другим делам. Если бы Джоанна осталась жить со мной… Да вот не сиделось ей на месте, бедняжке… – И он отхлебнул виски, закинув голову назад, будто собирался прополоскать горло.

Николас сказал:

– Она до последней минуты читала наизусть что-то из Священного Писания. С ней там были другие девушки – наверно, слушали. Псалмы, по-моему.

– В самом деле? Мне никто про это не рассказывал. – По-видимому, старику стало неловко. Он качнул в руке стакан и залпом выпил остатки виски, словно опасался, что Николас добавит еще какие-нибудь подробности – например, что его дочь приняла католичество или допустила перед смертью другие проявления дурного вкуса.

Николас с неожиданной страстью произнес:

– Сила Джоанны была в ее вере.

– Я знаю, знаю, сынок, – к его удивлению, ответил священник.

– Ад был для нее не пустое понятие. Она говорила одной подруге, что страшится ада.

– В самом деле? Это для меня новость. Никогда не слышал от нее мрачных речей. Это, видимо, влияние Лондона. Я сам не бываю здесь без крайней надобности. Когда-то, в молодые годы, я служил в Болгаме под Лондоном, но с тех пор меня направляли только в сельские приходы. И я доволен. В сельских приходах больше чистых, преданных Богу, а порой воистину святых душ.

Николас почему-то вспомнил об одном своем американском приятеле-психоаналитике, который писал ему, что собирается после войны перебраться в Англию, «подальше от всех этих неврастеников, суеты и треволнений».

– В наши дни христианский дух сохранился только в сельских приходах, – заявил этот пастырь образцовых, первоклассных овечек. Он решительно поставил стакан на стол, как бы подводя итог своему рассуждению: при любом повороте разговора, горюя о дочери, он мысленно возвращался к тому роковому дню, когда она покинула отчий дом.

Он сказал:

– Я должен пойти посмотреть на место ее гибели.

Николас обещал сводить его к разрушенному дому на Кенсингтон-роуд, и священник успел уже несколько раз напомнить ему об этом, видимо опасаясь, что по рассеянности может уехать из Лондона, не выполнив своего печального долга.

– Я отведу вас.

– Что ж, если это вас не слишком затруднит, буду весьма обязан. А что вы думаете об этой новой бомбе? Может, просто выдумки, пропаганда?

– Не знаю, сэр, – ответил Николас.

– Кровь стынет в жилах, как подумаешь. Но если это правда, им придется пойти на перемирие. – Он огляделся по сторонам. – Что наделали эти бомбежки – страшно смотреть! Знаете, я никогда не бываю в Лондоне без крайней надобности.

Некоторое время они шли молча, потом Николас спросил:

– Вы видели девушек, которые тогда оказались вместе с Джоанной? Или, может, еще кого-нибудь из Клуба?

– Да, я многих видел, – ответил священник. – Добрейшая леди Джулия вчера пригласила к себе на чай нескольких девушек, хотела познакомить меня с ними. Бедняжки, все они столько пережили, даже те, кто просто присутствовал при этом.

– Конечно. А вы помните, кто именно там был из этих девушек?

– Была племянница леди Джулии, Дороти, и еще некая мисс Бейбертон – по-моему, она выбралась через окно. Были и другие.

– А мисс Редвуд? Селина Редвуд?

– М-м, видите ли… У меня совсем нет памяти на имена.

– Такая высокая, стройная, очень красивая. Я ее разыскиваю. Брюнетка.

– Ах, мой мальчик, да они там все были такие прелестные… Молодость всех красит. По мне лучше всех была Джоанна, но тут я, конечно, не объективен.

– Да, она была прелестная, – сказал Николас и прекратил расспросы.

Но его спутник сразу почуял, что Николас неспроста так настойчив, – как опытный пастор, он хорошо разбирался в сердечных делах и потому сочувственно осведомился:

– Эта юная особа исчезла?

– В общем, да – ума не приложу, куда она подевалась. Вот уже девять дней пытаюсь ее разыскать.

– Как странно. Может быть, потеряла память? Заблудилась в городе?… И теперь бродит по улицам?

– Думаю, в этом случае ее бы уже обнаружили. Ее трудно не заметить.

– А что говорят ее родные?

– Ее родные все в Канаде.

– Может, она уехала, чтобы забыть обо всем. Тут не было бы ничего удивительного. Она тоже оказалась в западне вместе со всеми?

– Да. Она выбралась через окно.

– М-да, не думаю, что она была у леди Джулии, – такой девушки, как вы описываете, я не помню. Но лучше все-таки сами позвоните и справьтесь.

– Да я уже звонил. Она ничего не знает о Селине, и никто из девушек тоже. Но я все же надеялся, что вдруг они ошибаются. Знаете, всякое бывает…