Владислав Баяц - Книга о бамбуке

— Спасибо, господин, за доброе приветствие. Мой образ мыслей шире, чем вражда двух армий. Я готов свои знания, и нынешние, и будущие, отдать в твое распоряжение и распоряжение твоего народа. Солдаты гибнут, а знание остается.

Сёгун попросил Сунга отдыхать до ужина и препоручил его заботам слуг.

На ужине присутствовала вся знать. Там же сёгун и посланник императора обменялись дарами. Наибольшее внимание привлекла к себе панда.

Все шло заведенным для таких случаев порядком, пока не появился Мено. Сунг знал, — Мено был когда-то слугой семьи Осон, и о нем говорили как об откровенном предателе. Сам Мено не понимал, почему ему так неуютно смотреть на гостя. Что-то в посланнике было слишком знакомо, словно он уже где-то видел этого человека.

Наконец гости расступились, чтобы освободить место актерам театра Но. Под звуки бамбуковой флейты и барабана перед собравшимися разворачивалась история о девушке, отвергавшей юношу, который был искренне в нее влюблен и упорно за ней ухаживал. Причиной отказа девушки был не другой юноша, а ее высокомерие. Она хоть и знала, что юноша приходит издалека, требовала от него, чтобы он ухаживал за ней целых сто ночей, прежде чем она сообщит ему свое решение. Однако юноша на сотую ночь умер. Далее пьеса рассказывала о судьбе девушки, которая с разбитым сердцем, горюя о юноше, в конце концов сошла с ума от любви.

Больше всего Сунга удивило беспокойное выражение лица советника Мено, сидевшего недалеко от него. Волнение Мено становилось все более явным, в конце концов предатель с извинениями покинул зал. А Сунг продолжал размышлять над увиденным: история, разыгранная актерами, напомнила ему о сватовстве молодого Осона перед домом Кагуяхимэ, дочери Обуто Нисана! Безответная любовь послужила поводом для кровавого бунта даймё против молодого государя. Эта любовь свергла одного сёгуна, изменила жизнь многих и прежде всего самого Сунга! А Мено? Так вот почему он ушел! Пьеса должна стать для него ужасным воспоминанием. Сунг вспомнил только что прочитанную трагедию о датском принце.

Стараясь не выдать волнения, он спросил сёгуна, известен ли автор этой пьесы.

— Да! Если не ошибаюсь, это один из монахов дзен-монастыря Дабу-дзи по имени Цао.

Получить разрешение на паломничество было честью! Но это так же было и первым серьезным испытанием, поскольку в этом путешествии нужно было остаться одному во всех смыслах. Привычка к повседневной монастырской жизни прогоняла заботы о еде и сне, мысли о ненадежности одинокой жизни. Послушник учился не бояться никакого испытания, но отвыкал от мира, в котором нужно было без чьей бы то ни было помощи заботиться о пропитании и крыше над головой.

Рано утром в день отправления я собрал свои вещи, увязал их в футон и закинул за спину. Я вновь надел свои соломенные сандалии, в которых пришел в монастырь и которые служили мне во время сбора подаяния.

Проходя мимо комнаты роси, я встал на колени и мысленно поблагодарил его за доверие, которое он мне великодушно оказал. В тот момент, когда я вставал, дверь открылась и появился учитель. Вопреки обычаю он спустился с веранды и пошел со мной к воротам.

Перед тем как попрощаться роси обнял меня, сильно прижав к своей груди:

— Желаю тебе покоя и мудрости.

Относительно Рёкаи я не беспокоился. Не найдя его в монастыре, я знал, где он. Он сидел на стволе поваленного дерева на нашей поляне.

Рёкаи пытался скрыть печаль.

Смущаясь, он вынул из-под накидки несколько свернутых листов бумаги и сунул их мне в торбу.

— Прочитаешь, когда тебе будет слишком одиноко.

Рёкаи был слабее меня. Не стоило больше его мучить. Я поклонился ему и пошел.

Дорога вскоре вывела меня к хижине Обуто Нисана. Около нее стояла еще одна, совершенно новая. Я подошел, чтобы разглядеть ее вблизи, но кто-то остановил меня возгласом. Из старой хижины вышел вооруженный солдат.

— Куда, монах?

— Я удивляюсь новой постройке. Ее не было раньше. Что будет здесь теперь?

Увидев название монастыря на торбе, висевшей на моей шее, солдат успокоился и предложил:

— Войди обогреться и я тебе расскажу.

Я был любопытен, но это не являлось грехом. Должна была существовать достаточная причина, чтобы эта хижина вновь чему-то послужила. Внутри завлекающе горел огонь. Все было чисто и прибрано, словно в хижине уже давно кто-то живет. В ней было такое же тепло, как и несколько лет назад, когда я входил сюда с иными намерениями. Сердце мое невольно сжалось. Однако не стоило предаваться лишним воспоминаниям. Между тем, солдат сказал:

— Я не знаю, из каких ты краев и сколько времени провел в монастыре. Этот дом согревал Обуто Нисана, хранителя бамбуковых рощ. Эти рощи принадлежали разным владельцам, а в то время их хозяином был тогдашний даймё Бондзон, нынешний сёгун. Нисан был величайшим знатоком высокой травы, и с тех пор как он умер, в хижину никто не заходил. Существует легенда, связанная с…

— Я знаю ее, — прервал я его рассказ.

Солдат пожал плечами:

— Хорошо. Тебе, значит, интересно только то, что здесь будет? Нет никакого секрета! Жить здесь станет гость из Китая, про которого говорят, что он, возможно, даже лучший знаток бамбука, чем сам Нисан. Он продолжит исследования этой травы. Все происходит по договору между двумя государями. Этот человек, как говорят, станет первым мостом между нашими странами после многих лет.

— Интересно. А как зовут будущего гостя?

— Сунг Шан. Мы ждем его на днях.

Я обрадовался этому известию. Человек, занимающийся высокой травой, должен быть очень интересным. Достаточно немного познакомиться с бамбуком, чтобы понять, сколько тайн он может раскрыть! Я поблагодарил солдата за гостеприимство и вышел.

Когда я свернул за первое дерево, двинувшись по лесной тропе, которая сокращала путь к селу, то увидел вереницу конников и навьюченных лошадей, спотыкающихся под тяжелым грузом. Окруженный охраной, в середине ехал новый обитатель хижины Обуто. Из укрытия я впился взглядом в его лицо.

Я был поражен! Нет, этого не могло быть! Совсем рядом — к счастью, не видя меня, — проезжал самурай Сензаки! Я не мог ошибиться! У него были другие волосы, брови, он был загримирован, но это был он. Это было лицо, которое я никогда бы не забыл! Это был мой враг и тайный друг, проникший в мое тело и мою душу и не намеревающийся их покидать.

На протяжении всего пути к хижине Сунг был погружен в мысли. Он вспоминал представление. Бондзон, исполненный гордости, рассказал ему о монахах Дабу-дзи. По словам сёгуна, этот монастырь был настоящей сокровищницей людей. О самом монахе, который написал пьесу, Бондзон знал немного — только то, что тот довольно молод.