Владислав Баяц - Книга о бамбуке

Теперь Мено радовался. Эта высокая трава воистину творит чудеса! Она уже принесла ему богатство. Сколько еще тайн она скрывает в себе? Можно попытаться открыть еще какую-нибудь. Да еще тут находится Сунг Шан, мастер бамбука! Нужно лишь найти способ вытянуть из него какой-нибудь секрет, который он ревниво скрывает от других, — и богатство приумножится. Наверняка этот сумасшедший ученый все, что делает, записывает и оставляет где попало. А Мено приготовил для него хижины, в которых знает каждый уголок. Как хорошо, что он предложил Бондзону время от времени навещать Сунга! Теперь у него будет прикрытие для своих действий!

Мено следовало быть крайне осторожным, потому что рощи, в которых пребывал их гость, принадлежали Бондзону еще когда он был даймё, а его семья владела ими на протяжении нескольких поколений. Значит, сёгун тоже был тесно связан с высокой травой. Но и это обстоятельство, с точки зрения Мено, могло оказаться полезным для осуществления его планов. Ибо он знал, что властитель не смеет ни иметь, ни проявлять чувства по отношению к кому-либо или чему-либо, если этого не требуют государственные интересы. Если Мено поймает сёгуна на слишком благожелательном отношении к китайскому посланнику, то он понемногу сможет прибрать властителя к рукам. А там остается вовремя намекнуть, а когда представится случай — использовать бывшего даймё.

— Господин, весьма трогательна твоя забота о добрых отношениях с соседями и о красивейших рощах, которые когда-либо видели глаза человека. Семья Бондзон всегда хорошо понимала, какую важную роль может играть бамбук в государственных делах. Поэтому твои слова о бамбуке столь теплы.

Бондзон вовсе не был таким наивным, как думал Мено. Он сознавал; лесть Мено означала, что тот вынашивает какой-то план. Мено и думать не думал, что контрабанда ассамского бамбука идет успешно только потому, что подобную торговлю допускает сёгун. Бондзон понимал, — мелкую душу нужно задобрить богатством, чтобы добиться послушания. Однако молчание сёгуна подразумевало существование границ для алчности Мено. Тот же, благодаря своей ненасытности приближался к опасной черте, за которой терялось терпение господина.

Сёгун умел хорошо скрывать свои замыслы. Отпуская Мено, он напомнил:

— Сунг Шан по договору обязан оповещать нас обо всем, что узнает, и именно через тебя я буду держать с ним связь. Но помни — ты отвечаешь за нашего гостя головой!

Мено был слишком воодушевлен первой фразой, открывавшей ему все двери, чтобы прислушаться к последней.

После первоначальной растерянности ко мне вернулось спокойствие.

Прежде всего я был послушником, который отправился в свое первое паломничество. Это означало, что паломничество следовало совершить. Разве неожиданная встреча с прошлым не была частью испытаний, ожидавших меня? Если она и должна была что-то изменить, не находился ли я в наилучшем из возможных положений, чтобы хорошенько все обдумать?

Возвращение Сензаки не могло быть лишь дерзостью. Беглец должен был быть в чем-то уверен, чтобы вернуться в свою страну. Я помню, как твердо он держался на суде, с какой убежденностью утверждал, что невиновен, но при этом не желал помочь себе и раскрыть детали убийства сёгуна. Последующие события показали, что все были уверены в моей смерти в столице во время пожара. Если б Сензаки был моим врагом, разве не мог он тотчас после моего исчезновения возвратиться на родину и склониться перед новым государем? Очевидно, есть причина тому, почему он этого не сделал! И вот теперь он здесь, под другим именем и с новой внешностью!

Я не мог не признаться себе — его поведение, которое я не мог забыть, и его поступки говорили о том, что это исключительный человек.

Я направился в село. Мысли настолько захватили меня, что я даже не заметил, как наступил вечер. Я бродил среди деревенских домов без определенной цели, пока не оказался перед дверью, которая была мне хорошо знакома. Без малейших колебаний я постучался. Мне открыла та самая женщина, от которой я получил столь важный удар по голове. На сей раз, не показывая, что узнает меня, она спокойно ждала, что я ей скажу.

— Я Цао из Дабу-дзи. Я отправился в паломничество, а вечер застал меня в пути. Не позволишь ли мне переночевать у тебя в хлеву?

Она смотрела ничего не выражающим взглядом. Потом повернулась и исчезла в дверном проеме. Вскоре появилась с циновкой и покрывалом в руках.

— Это тебе!

И опять исчезла.

Пришел ли я к ее дому исключительно из любопытства? Или из благодарности? Скорее, второе.

Вонь в хлеву задушила всякий возможный голод. Но та же вонь наполняла помещение теплом. Я лежал без малейшего желания прочитать какую-нибудь сутру. Отправляясь в путь, я решил, что мое паломничество будет избавлено от каких бы то ни было церемоний и обязанностей, предписываемых уставом. Я хотел быть обычным человеком. Опыт, полученный в монастыре, следовало применять так, чтобы он проявлялся в самой свободной форме, без малейшей заученности. Я считал испытания проверкой того, что было во мне настоящим, а не наносным. Значит, поступки — случайные или намеренные — должны были быть прежде всего моими.

Первое, что я ощутил, когда проснулся — свежий воздух. Скотину вывели. Около меня стояла миска с рисом. Должно быть, я спал дольше, чем обычно, поскольку с улицы доносились веселые голоса играющих детей. Когда я открыл дверь, меня ослепила белизна солнечного утра. Я устроился поудобнее и с наслаждением поел. Это было мое первое идиллическое утро вне стен монастыря. Ощущение было приятным.

Я отправился к хозяйке, чтобы поблагодарить ее. Открыв дверь, она выслушала все, что я ей хотел сказать, а затем с молниеносной быстротой ударила меня палкой по голове. Я рухнул на землю. Последним, что я слышал, был скрип двери. Хоть я и был совершенно ошеломлен, мне удалось сразу же подняться и двинуться туда, куда меня понесли ноги. На этот раз я не пытался повторно объяснить ей свои добрые намерения. Я получил урок, который заслужил. Она действительно не хотела от меня никакой благодарности.

Прекрасному расположению духа сёгуна способствовало хорошее письмо, присланное ему новым обитателем хижины Нисана, которое он как раз читал за завтраком.

Уважаемый господин,

пишу Тебе это письмо, зная о Твоих многочисленных обязанностях и не желая своими визитами отнимать у Тебя драгоценное время. Если Ты не против, это будет наилучшим способом вовремя оповещать Тебя о том, что я мог бы назвать своими новыми открытиями или успехами. На сей раз я выполняю обязанность, связанную с подарком, который Ты принял от моего господина в знак дружбы.