Георг Мордель - Красный флаг над тюрьмой

Наживались на этом все, кому не лень было заняться отгрузкой добра уезжающих. Слухи о сказочных взятках пакеров и иже с ними достигли ушей Совета Министров Латвии. И вышло распоряжение: безобразие прекратить, вещи везти незагруженными на площадку "Югла-16", там сперва подвергать таможенному досмотру, потом паковать и отправлять на станцию.

Хана давно требовала, чтобы Миша пошел, посмотрел, как и что на "этой Югле", а Миша все откладывал, потому что не верил, что и они когда-нибудь предстанут перед таможенниками, и не хотел бередить душу картинами чужих отъездов.

Но вот пришел Дорик и попросил "побыть рядом на Югле": жена его сидела в Москве, выпрашивала в Голландском посольстве хоть 500 рублей на дорогу — в долг, а теща болела.

Дорик был дальним родственником Ханы, таким дальним, что оба они не знали каким, но иногда Комраты останавливались на улице потрепаться с Яфе о погоде, о свадьбах и разводах. Весть что Дорик собрался в Израиль, удивила Мишу. Он считал, что парень хорошо устроен, кажется, главным инженером на каком-то заводе, член партии, а она — жена Дорика — была в свое время пионервожатой, о ней писала московская "Пионерская правда".

…Миша ожидал, что его попросту не впустят на территорию, где происходит досмотр и упаковка багажа уезжающих евреев, но территория оказалась открытой, как дом без хозяина: ворота стояли настежь, а в глубине двора виднелись вторые — тоже распахнутые ветром. Двор был покрыт смерзшимся за ночь снегом, но под ним угадывался мусор, неубираемый и разный; торчали из белого снега ржавые полосы железа, бугрились стружки.

Слева от главных ворот находился заросший кустарником сарай, справа — сарай побольше, кирпичный, с кованой дверью, а напротив ворот — еще строения, приземистые, вдавленные в грунт, с глухими окошечками, не то хранилища забытых лет, не то каторжные мастерские. На всех дверях висели тяжелые амбарные замки. Открыта была только дверь автобуса без колес и мотора, стоявшего на холмике посереди двора.

Из окна, заделанного жестью, торчали колени железной трубы. На скрипучем снегу приплясывало человек десять мужчин. Один напевал "Хава нагила… хава нагила… там-тарам"… остальные смеялись, хлопали руками по бокам — грелись. Возле главного сарая был помост, чтобы удобнее было сгружать с машин багаж. На помосте заснеженные стояли рыжее пианино "Рига", какими их делали при Хрущеве, стол, венские стулья, один на другом, как козлы в драке. А около помоста, в углу — между забором и стеной — трубой торчал ковер, и, привалясь к нему спиной, на мешке с книгами дремала тетка в шубе искусственного каракуля и валенках.

В дверях автобуса показалась пышная блондинка в пуховом русском платке и сообщила:

— Не горит! Надо поискать чего сухого…

Несколько мужчин прекратили пляску, отправились за угол искать топливо. Миша пошел за ними.

За углом кирпичного сарая они увидели штабеля досок, а впритык к сараю нечто вроде крытой веранды с полом, и на этой веранде циркулярную пилу и козлы, на которых стоял недоконченный ящик. Два латыша в стеганых ватниках и стеганых же ватных брюках точили топоры и ругали бригадира. Бригадир был тут же и отвечал на ругань проклятиями: речь шла о каком-то Янке, которого бригадир отпустил на день, а теперь работать некому.

— Вам чего?

— Сухую доску. Там в автобусе одна просит.

— Пошла она к… Что она мне — начальник? Тут начальников кругом не оберешься: Юрочка — начальник, таможенники — начальники, диспетчер с автобуса — тоже начальник. Все командуют, а мы шуруй. Мы тут на морозе ишачим, а что мы имеем? Три рубля за ящик? А там в тепле дерут, будьте здоровы! — выложил бригадир.

— Да уж дерут: — согласились плотники. — Там с вас сдерут!

— А пошли они все к… матери! — рассердился бригадир. — Не стану делать ящики, пускай попляшут! Пила у меня не работает. Сколько просил заменить ремень, не хотят — не надо. Шабаш! Кончай работу!

— Как это кончай? — засуетились евреи. — А как же мы уложимся?

— А мне что?

— Не-ет, мы должны сегодня! У нас билеты на поезд куплены! Виза кончается!

— …на вашу визу!

— Как так… ?! Да вы знаете, что билеты заказывают через "Интурист", а там очередь на три недели? А если визу продлить, так давай 5 рублей за сутки продления, а многие уже из нас сдали квартиры домоуправлениям, ночевать негде?!

— … я хотел!

— Ммм… — сказал один еврей в кожаной тужурке, видимо, шофер или механик, а значит, денежный человек. — Конечно, холодно у вас и пила дрянь, мы понимаем, но если надо? Все мы люди…

— Нет, я без десятки и разговаривать не хочу! — заявил бригадир.

— 10 рублей?

— На каждого!

Евреи сдвинули головы, сложили деньги. Бригадир взял 30 рублей, сунул в карман.

— А доски кто мне принесет? Что я, казенный?

Евреи пошли к штабелю, остановились. Бригадир подошел к доскам, закурил, сколупнул с досок наледь, пощупал, потрогал, ткнул ногой:

— Вот эти.

Доски были насквозь сырые, каждая весила килограммов 15.

— Господи! — сказал кто-то из несших. — Это сколько же весит ящик из таких дощечек! Мы же будем оплачивать воду! Грузить же можно только 500 кг!

— А чихать они хотели на твои заботы! Не могли сделать этот досмотр на 600 метров дальше, около железной дороги, так нет, тут тебя погрузят на авто, а "Рига—товарная" завернет весь багаж на переделку.

— Как это завернет!

— А очень просто. Весов тут на "Югле—16" нет, пакуют "на глазок", вчера моему брату один ящик нагрузили — 870 кг! Второй — 760. Ну, приехали мы на товарную, там на весы, а весовщица и говорит: "Не принимаю! Везите обратно!" А шофера деньги требуют за возку обратно, им за это казна не платит. Брат выложил 35 рублей, привезли сюда, а тут уже день кончается. Не принимают на перегрузку. Так и не приняли. Сегодня утром будут начинать.

— А мы?! Мы же назначены на сегодня утром, на 8.00!

— А взгляни на часы! Уже четверть девятого. И еще таможенники не пришли. Начнут в половине девятого, пропустят брата, его вещи уже внутри. Потом та женщина, что сидит на книгах. Она вчера на 14.00 была назначена, и вот сидит, даже вещи внутрь не впустили — некуда, там ящики моего брата на перегрузку стоят. Так что, считай, тебя начнут смотреть после обеда, часа в три.

Человек, которому высчитали, что его вещи просмотрят в три, испугался:

— У меня билеты на Москву на 18.40!

— Сдашь билеты. Еще пока тебя просмотрят, пока потом на товарную повезут, пока там квитанцию оформят… Еще можешь совсем не попасть на склад.

— Ладно, посмотрим! — утешил испуганного его товарищ. — Все равно деваться некуда.

Они перетаскали с кубометр досок, положили около пилы. Тут бригадир нашел сухую доску, расколол ее собственноручно, и евреи пошли с сухим топливом растапливать "буржуйку" в автобусе — греть диспетчера и греться самим.