Мюриэл Спарк - Избранное - Романы. Повесть. Рассказы

На обратном пути Лу болтала, едва не срываясь в истерику.

— Реймонд, дружок, — чирикала она своим самым великосветским голоском, — я просто не могла не оставить бедняжке всех наших хозяйственных денег на будущую неделю. А придется нам, голубчик, дома чуть-чуть поголодать. Другого выхода у нас нет.

— Хорошо, — согласился Реймонд.

— Но скажи мне, — взвизгнула Лу, — могла ли я поступить иначе? Могла ли?

— Не могла, — ответил Реймонд. — Ты правильно сделала.

— Моя родная сестра, дружок, — продолжала Лу. — Ты заметил, во что у нее волосы превратились от перекиси? Светлые и темные пряди вперемешку, а ведь какая хорошенькая была головка!

— Хотелось бы мне знать, сама-то она хоть что-нибудь пыталась сделать? — заметил Реймонд. — С такой семьей ничего не стоило добиться новой квартиры, если б только она...

— Такие никогда не переезжают, — вставил Генри, наклонившись с заднего сиденья. — Это называется трущобной психологией. Взять хотя бы народ у нас на Ямайке...

— Какое может быть сравнение! — вдруг взвилась Лу. — Тут совсем другой случай!

Реймонд удивленно на нее поглядел, а Генри откинулся на сиденье, оскорбленный. Откуда у этого-то взялась наглость, с ненавистью подумала Лу, строить из себя сноба. Элизабет как-никак белая женщина.

Их молитвы о ниспослании благодати Генри Пирсу не остались без ответа. Сперва Генри обрел туберкулез, а следом и утраченную веру. Его направили в один валлийский санаторий, и Лу с Реймондом пообещали навестить его под рождество. Тем временем они молили Пресвятую Деву об исцелении Генри от недуга.

Оксфорд Сент-Джон, чей роман с рыжей счетоводшей кончился ничем, стал теперь у Паркеров частым гостем. Но до конца заменить собой Генри он так и не смог. Оксфорд был старше и не такой утонченный. Приходя к ним, он любил разглядывать себя в зеркале на кухне, приговаривая. «Ах ты, здоровенный черномазый ублюдок!» Он все время называл себя черномазым, что, по мнению Лу, вполне соответствовало истине, но к чему вечно тростить об этом? Он останавливался на пороге, раскрывал объятия и ухмылялся во весь рот. «Да, черен я, но и красив, о дщери иерусалимские». А как-то раз, когда Реймонда не было дома, он подвел разговор к тому, что у него все тело черное. Лу пришла в замешательство, стала поглядывать на часы и спустила в вязанье несколько петель.

Когда она трижды в неделю читала розарий перед Черной Мадонной и молилась о здравии Генри, она заодно просила и о том, чтобы Оксфорда Сент-Джона перевели на работу в другой город. Ей не хотелось делиться с Реймондом своими затруднениями; и на что, собственно говоря, ей было жаловаться? На то, что Оксфорд такой простой и заурядный? Это не годилось: Реймонд презирал снобизм, да и она тоже, так что ситуация была весьма деликатной. Каково же было ее удивление, когда через три недели Оксфорд объявил о своем намерении подыскать работу в Манчестере.

— Знаешь, а в этих слухах про деревянную статую что-то есть, — сказала она Реймонду.

— Возможно, — сказал Реймонд. — А то бы и слухов не было.

Лу не могла рассказать ему, как молилась об устранении Оксфорда. Но когда Генри Пирс написал ей, что пошел на поправку, она заметила Реймонду: «Вот видишь, мы просили возвратить Генри веру, и теперь он верующий. А сейчас просим, чтобы он исцелился, и ему уже лучше».

— Врачи там хорошие, — сказал Реймонд, но все же добавил: — А молиться мы, конечно, будем и дальше.

Сам он, хотя розария и не читал, каждую субботу после вечерней мессы преклонял колени перед Черной Мадонной помолиться за Генри Пирса.

Оксфорд при каждой встрече только и говорил, что об отъезде из Уитни-Клея. Реймонд заметил:

— Переезд в Манчестер — большая ошибка с его стороны. В огромном городе бывает так одиноко. Но, может, он еще передумает.

— Нет, — сказала Лу, настолько уверовала она в силу Черной Мадонны. Она по горло была сыта Оксфордом Сент-Джоном, который задирал ноги на ее диванные подушечки и звал себя ниггером.

— Скучно без него будет, — вздохнул Реймонд, — все-таки он веселый парень.

— Скучно, — сказала Лу. Она как раз читала приходский журнал, что с ней редко случалось, хотя она вместе с другими активистками сама вызвалась рассылать его подписчикам и каждый месяц надписывала на бандеролях не одну сотню адресов. В предыдущих номерах, помнилось ей, было что-то такое насчет Черной Мадонны, как та исполняла разные просьбы. Лу слышала, что паства из соседних приходов часто ходит молиться в церковь Иисусова Сердца только из-за статуи. Говорили, что к ней приезжают со всей Англии, но молиться или полюбоваться на произведение искусства — этого Лу не знала. Со всем вниманием взялась она за статью в приходском журнале.

«Отнюдь не претендуя на излишнее... молитвы были услышаны, и многим верующим в ответ на просьбы чудеснейшим образом даровано... два удивительных случая исцеления, хотя, разумеется, следует подождать медицинского заключения, поскольку факт окончательного выздоровления может быть подтвержден лишь по истечении известного срока. В первом случае речь идет о двенадцатилетнем ребенке, страдавшем лейкемией... Во втором... Отнюдь не желая создавать cultus {77} 77 Культ ( лат. ) . там, где не место культам, мы тем не менее обязаны помнить о том. что вечный наш долг — почитать Богоматерь, источник благодати, коей обязаны мы...

Отец настоятель получил и другие сведения, касающиеся нашей Черной Мадонны — речь идет о бездетных супружеских парах. Стали известны три подобных случая. Во всех трех муж и жена утверждают, что постоянно возносили молитвы Черной Мадонне, а в двух случаях из трех обращались к ней с конкретной просьбой: даровать им ребенка. Во всех трех случаях молитвы возымели действие. Гордые родители... Каждый прихожанин да почтет желаннейшим своим долгом вознести особое благодарение... Отец настоятель будет признателен за дальнейшие сообщения...»

— Реймонд, — сказала Лу, — на-ка прочти.

Они решили ходатайствовать перед Черной Мадонной о младенце.

Когда в субботу они поехали к мессе, Лу бряцала четками. У церкви Реймонд остановил машину.

— Послушай, Лу, — сказал он, — ты в самом деле хочешь ребенка? — Ему подчас казалось, что Лу всего лишь собирается устроить Черной Мадонне экзамен. — Хочешь после всех этих лет?

Эта мысль не приходила Лу в голову. Она подумала о своей опрятной квартирке и размеренной жизни, о гостях и своем парадном кофейном сервизе, о еженедельниках и книжках из библиотеки, о вкусе к изящному, который они едва ли смогли б культивировать, будь у них дети. Еще она подумала о том, какая она моложавая и хорошенькая, как ей все завидуют, и о том, что ничто ее в жизни не связывает.