Марек Хласко - Обращенный в Яффе

- И вы собираетесь всучить его женщине, которая будет знать, что у него больные почки?

- Она этого знать не будет. Может, вы полагаете, я ей об этом доложу? Я похож на такого идиота, да? Или думаете, прихвачу с собой его реакцию Вассермана? Неужели вы так думаете?

Роберт умолк; они все переглянулись. Я смотрел в окно; дождя сегодня не было. На улице перед домом росло дерево, названия которого я не знал, и я подумал, что хорошо бы через месяц прийти и поглядеть, какое оно в цвету. Но потом вспомнил, что Роберт всегда заставлял меня сравнивать женщин с молодыми деревьями весной, и повернулся к окну спиной.

- Сколько вам лет? - спросил хозяин.

- Тридцать два.

- Я бы дал вам по крайней мере на десять больше.

- Можете и впредь так считать. Мне все равно.

- Зато мне не все равно, - сказал он. - Если вы всерьез хотите, чтобы я участвовал в этом деле.

- Да ведь лучше расклада не придумаешь, - сказал Роберт. - Боже, ну как же вы ничего не понимаете! Во- первых, у этих его невест климакс закончился еще во время русско-японской войны. Во-вторых, каждой хочется, чтобы малый выглядел хотя бы не моложе ее. Посмотрите на него и посмотрите на этих молодых актеров. Они все дети: Делон, Дин, и этот чертов Брандо тоже как огурчик, хотя изо всей этой банды один что-то умеет. А теперь поглядите на него. Это больной человек. С телом у него все в порядке, больна душа. Впрочем, вам этого не понять.

Он замолчал. Все трое застыли, уставившись на меня. Мне на них смотреть не хотелось; я опять взглянул на дерево за окном, и опять мне припомнилось, что все эти наши невесты, из которых давно сыплется песок, похожи на молодые деревья весной. И что мне нужно их сравнивать с соловьиной песней, с тихим утром и с чем-то еще - с чем, я уже забыл, но Роберт помнил.

- Если б он отпустил длинные волосы, выглядел бы гораздо моложе, - сказала хозяйка дома.

- Он должен выглядеть так, как выглядит. О своей внешности он не заботится. Вы знаете, что я не позволяю ему пользоваться одеколоном после бритья? Бреется он, потому что надо бриться, а на остальное ему плевать. Он любит только свою собаку и память о своей девушке, которая от него ушла. - Роберт повернулся ко мне: - Давай фото.

Я вытащил из кармана фотокарточку и протянул хозяйке дома. Она поднесла снимок к глазам и немедленно отдала мне обратно.

- Не знала, что ваша девушка лысая и со вставными зубами, - сказала она. - Ей бы по крайней мере не следовало улыбаться.

- С тебя ни на секунду глаза нельзя спустить, - сказал Роберт. - Он перепутал очередность. Это фотография того типа, к которому ушла его девушка.

- А зачем ему его фотография?

- Он мазохист. Ненавидит себя самого еще сильнее, чем человека, который отнял у него женщину. Вы когда-нибудь думали о самоубийцах? Вам известно, что современная психиатрия считает самоубийство ярчайшим проявлением ненависти к себе? Нет? Не интересовались? Жаль. В мировой литературе описан только один самоубийца, который кончает с собой, испытывая нежные чувства даже к пауку, ползущему по стене. Не читали? Значит, вам не понять, что эта фотография - первый шаг.

- И все же я бы рекомендовал вам отпустить длинные волосы, - сказал хозяин дома и попросил жену: - Будь добра, принеси из холодильника чего-нибудь выпить. Я устал.

Она встала и ушла, а я посмотрел на него и улыбнулся. Он тоже улыбнулся.

- Нет, - сказал я. - Напрасно вы улыбаетесь. Вам кажется, что женщины любят мужчин, которые моложе их, но это вовсе не обязательно. Вы судите по себе, поскольку вам нравятся молоденькие проститутки. Как, например, эта.

Я вытащил из кармана карточку и дал ему.

- Вот почему я не мог показать эту фотографию при вашей жене, - сказал я. - Ничего я не перепутал. Просто боялся, что вы с собой не совладаете и побледнеете или вас бросит в пот. Я вас не знаю. И предпочел не рисковать.

Он тяжело вздохнул.

- Теперь я вижу, дело у нас пойдет, - сказал он и протянул мне руку; я ее пожал, а потом то же самое сделал Роберт. - Вы знаете, где она сейчас? - спросил он шепотом.

Я не успел ответить: его супруга уже вернулась с подносом, на котором стояли четыре стакана виски с содовой.

- Один стаканчик ему не повредит, правда? - спросила она у Роберта.

- Ладно уж, - сказал Роберт. - На прощанье: мы ведь уже обо всем договорились.

Мы выпили виски и поставили стаканы на поднос. Хозяин дома долго сидел не шевелясь, только потирал темя.

- Видите ли, - сказал наконец он. - Все, что у нас есть, принадлежит нам обоим. Мне и моей жене, поровну. Дом, машина, деньги.

- Зачем вы об этом говорите? - спросил я. - Я не собираюсь разводить вас с вашей женой.

- Не в том дело. Я хочу сказать, что деньги, которые мы вложим, наши общие, и решение мы должны принять сообща. Понимаете?

- Да.

- Будьте любезны, спустите на секундочку брюки.

- Вы же знаете, что я не еврей. На этом все и строится. Разные языки, разные ментальности - нет такой идиотки, которой бы не захотелось преодолеть этот барьер.

- Я другое имел в виду. Ради бога, поймите меня правильно.

Я снял штаны и встал. В стакане у меня оставалось еще немного виски; придерживая спущенные до колен брюки, я не спеша взял другой рукой стакан и выпил виски до дна.

- Скажете, когда можно будет одеться, - сказал я. - Но если это затянется, я попрошу еще стаканчик.

Хозяин дома посмотрел на жену.

- Ну что? - спросил он.

- Откуда я могу знать?

- А кто может знать?

- Заранее никогда не угадаешь.

- Но глаза-то у тебя есть.

- Это еще ни о чем не говорит.

- Откуда ты знаешь?

- В том-то и дело, что не знаю.

- Как не знаешь? Откуда тебе известно, что ты не знаешь?

- Ну откуда же мне знать?

- Нет, погоди. Ты уже сказала, что не знаешь. Как ты можешь знать, да или нет?

- Попрошу еще виски, - сказал я. Но они меня даже не услышали.

- Не знал, что у тебя такой богатый опыт, - сказал он. - Раньше ты ничего подобного не говорила. А тебе всего двадцать один год.

- Я тебе сказала, что не знаю.

- Нет. Ты сказала, что этого нельзя знать. Откуда ты можешь знать наперед?

- Я тебе сказала именно, что не знаю, - крикнула она.

- Иногда, когда человек говорит «не знаю», это означает больше, чем если б он сказал, что знает все.

- Перестань на меня кричать.

- А ты почему кричишь? Коли уж у тебя такой большой опыт в обращении с мужчинами, следовало бы знать, что я не из тех, от которых можно криком чего- то добиться, - заорал он.

- Дайте мне, пожалуйста, виски, - сказал я.

- Заткнись, - прикрикнул он на меня. - Я хочу, чтоб она сказала, тратить мне мои деньги или нет?

- Твои деньги? - удивилась она. - А когда они у тебя были? Если б не мой отец с его денежками, ты бы сейчас вкалывал на стройке за триста фунтов в месяц.

- Твой отец не дал мне и половины того, что обещал.