Кеннет Харви - Город, который забыл как дышать

Джозеф вспомнил прошлый вечер. Дядя Даг, Ким, и та старушка, и он сам. Они были вместе, а значит, в безопасности. Все на своих местах. Нет, это они были в безопасности, а не Джозеф. Что же с ним произошло? Тари лежала в другой комнате, отдельно, вот потому-то с ней и случилась беда. Надо было ему посидеть с ней, а он вместо этого жил в бредовом мире, порожденном химическим реакциями в мозгу. Сколько ж он принял таблеток? Черт его знает. Ему и теперь следовало быть в больнице, а не тут. Как его угораздило оказаться в этом чужом доме? Зачем ему эта одежда и эта сумка? Неужели так важно непременно переодеться? Джозеф почувствовал, что теряет контроль над собой, и испугался рецидива болезни.

Он вышел в коридор и заглянул в спальню Тари. Кровать не заправлена. Тари, и вдруг не убрала постель. Как же она упала в воду? Ушла одна, ночью, неизвестно куда. Совсем на нее не похоже. Тари никогда в жизни так себя не вела.

На постели, как обычно, лежали рисунки. Красные и синие цвета. Джозеф подошел поближе и поднял три картинки, сложенные стопочкой. Синим Тари раскрасила залив и огромный утес, закрывающий вход в бухту. Красным прорисован хвост морского чудовища, быстро плывущего под водой. Интересно. Джозеф вгляделся в рисунок. Вид точно с того места, где он сегодня остановился. Верхняя дорога. С тех пор прошло не больше пяти минут. На второй картинке в волнах плещется сиреневый кит. Тот же ракурс. Как ни странно, рисунки его успокоили. На последней картинке какой-то человек, Тари изобразила его со спины, голова опущена, руки подняты, он упирается ладонями в черную стену, словно стараясь остановить ее движение. Похож на Джозефа. Внизу значок, Тари часто его рисовала: зеленая с синим и коричневым сфера, серединка закручивается и переливается красно-оранжевым. Джозеф всегда полагал, что это солнце, потому что из сферы выходили красные лучи. Только не из краев, а из крутящейся серединки.

Внизу раздался шум. Кто-то вошел в парадную дверь. На лестнице послышались тихие шаги. Неужели эта репортерша вконец обнаглела? Вполне возможно. Все журналюги хищники. Пойдут в огонь и в воду, лишь бы содрать с бренных костей клок мяса послаще.

Джозеф затаил дыхание. Шаги переместились на кухню, звякнула ручка, скрипнула кухонная дверь. Надо подождать, пока эта зараза уберется отсюда. Сейчас как заорет, будет его искать по всему дому. Вот прилипала. Небось, и оператора с собой приволокла. Ясное дело, без камеры какой смысл к нему приставать? Точно, сейчас начнет галдеть. Если пойдет на второй этаж, он просто спрячется. Еще неизвестно, чего от нее ждать. Джозеф посмотрел на шкаф в спальне Тари. Положил рисунки на кровать и на цыпочках прокрался к стене. На лестнице послышались шаги, заскрипели ступени. Джозеф потянулся к стеклянной ручке шкафа. Он сюда раньше ни разу не заглядывал. Что там? Наверное, ничего. А может, ветхая одежда, переложенная нафталином. Или утопленники, ждущие своего часа, чтобы выбраться наружу. Ручка в форме призмы повернулась, Джозеф осторожно потянул дверь на себя. Петли заскрипели. Шаги замерли. Сердце Джозефа отчаянно колотилось.

Войдя в дом Критча, мисс Лэрейси закрыла и заперла дверь в гостиную, ей хотелось посидеть в тишине, чтоб никто не тревожил. Старушка села на диван и крепко заснула. Сейчас ее не разбудили бы даже иерихонские трубы. Мисс Лэрейси снились лица утопленников, которых ей пришлось опознавать на рыбозаводе. Потом она вдруг увидела колонну людей, вторые, третьи и все последующие ряды были лишь отражениями первого. И все на одно лицо, различались только одежда и прически. Живые цепочки. Все в них были если не родственниками, то уж точно походили друг на друга как две капли воды.

Мисс Лэрейси снился Урия. Она попыталась проснуться, веки открылись, Урия сидел в гостиной прямо напротив Элен. На лице его застыла озорная добродушная улыбка. Сначала он сжимал губы, но чем дольше он смотрел на свою невесту, тем шире становилась его улыбка. Мисс Лэрейси почувствовала, что он делится с ней своей силой, и она невольно улыбнулась в ответ. «До чего ж он хорош собой, ну просто картинка», – подумала она. Урия всегда был щедрым и великодушным человеком, он помогал всякому, стоило только попросить его об одолжении. Пряди волос аккуратно зачесаны назад, руки на подлокотниках кресла. Урия удобно устроился на сиденье. Он не отрывал взгляда от возлюбленной и, продолжая широко улыбаться, подался вперед.

– Покойно тебе? – спросила мисс Лэрейси.

Улыбка сбежала с его лица, глаза потеряли довольный блеск. Тело окутала кроваво-красная пульсирующая пелена, время от времени из нее вырывались тонкие красные лучи, проходили сквозь тело Урии и разлетались в стороны. Он протянул руки, между кусками плоти чернели провалы, лицо рассыпалось на куски, нос отделился от головы и превратился в толстую белую рыбу, глаза – в двух медуз, верхняя губа – в мясистый морской огурец, а нижняя – в электрического угря.

Мисс Лэрейси заплакала, она с новой силой ощутила свою потерю, слезы ручьями лились по щекам. Опять с ней остались только воспоминания, а сам Урия, которого она только что видела так ясно, возвратился в поглотившую его бездну.

Мисс Лэрейси снова попыталась открыть глаза и неожиданно для себя почувствовала, что это вовсе не сон, во всяком случае, непохоже на сон. Почему тела Урии не оказалось среди утопленников на рыбозаводе? Почему нельзя пойти туда и вглядеться в его черты, ведь остальные-то все там? Где же его семья? В холодильной камере нет ни одного родственника Урии.

И вдруг мисс Лэрейси поняла, почему среди этих тел не было Урии, почему его не прибило к берегу. Родители Урии умерли много лет назад, а детей у него не было. С его смертью прервалась цепочка.

Даг Блеквуд не торопился возвращаться в больницу. Он прошел вдоль кирпичных стен, пересек дорогу и неспешно начал спускаться по хорошо утоптанной тропинке, петляющей в высокой траве между двумя домами. Впереди раскинулась бухта. Даг остановился, набрал полную грудь соленого морского воздуха и стал пробираться между камней к воде. Старик положил игрушечного кита на волну, чтобы посмотреть, как он будет держаться. Кит закачался, чудно накренился, немного покружил на одном месте, все больше и больше пропитываясь водой, и, наконец, грустно затонул и опустился на илистое дно. Даг в гневе оглянулся на больницу.

– А чего еще ждать от дерева из такого гиблого места? – пробормотал он.

На берегу лежала выброшенная прибоем толстая ветка. Камни перекатывались под ногами у Дага, он с трудом добрался до деревяшки, поднял ее обеими руками и довольно ухмыльнулся. В длину почти метр и в толщину сантиметров тридцать. Даг отнес свою добычу в глубь берега и там пристроился на большом камне у самого края пляжа, где уже начиналась полоса темной земли. Старик достал нож, зажал дерево в пальцах и начал все сызнова.