Александр Кулешов - Повесть о спортивном капитане

Но их путь лежал дальше, в глубь ресторана. Оказалось, что ресторан огромен. В нем не было больших залов, но множество комнат, закоулков, площадочек, ниш, где стояло по четыре, три, два, даже одному столику; вниз в глубокую глубину уходили крутые винтовые лестницы, другие, наоборот, поднимались куда-то к поднебесью. Стены были покрыты изразцами с начертанными

на них мудрыми изречениями, картинами под старину, висели старинные фонари, рога, связки лука, ножи. На деревянных полках красовались кувшины, затянутые кожей причудливой формы бутылки.

Рамирес объяснил, что подобные рестораны сплошь «пронизывают» окружающие плаза Майор дома. И дома эти, словно гигантские муравейники, скрывают в себе бесчисленные подвальчики, ячейки, переходы, лестницы.

— И всюду столики, и всюду народ, и всюду пьют и едят! — закончил он свое пояснение.

При этом Монастырский заметил, что в ресторанчике имеется, так сказать, нарастающая градация комфорта. Чем дальше они проходили, тем чище были комнаты, дороже посуда (и, наверное, меню), удобней стулья, внимательней официанты. «Действительно, на все кошельки», — подумал Монастырский.

Их привели в уютный уголок, где стоял всего один столик. Рамирес углубился в длительный разговор с метрдотелем — оба склонились над меню.

А тем временем Трентон приступил к допросу Монастырского по всей форме. Боб при всем своем искусстве еле успевал переводить.

— Скажите, господин Монастырский, вы ведь владелец, простите, президент крупнейшего спортивного клуба «Эстафета», если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — ответил Монастырский рассеянно. Он продолжал изучать незнакомую ему экзотическую обстановку ресторана.

— И много у вас членов клуба?

— Много, несколько миллионов.

— Несколько миллионов, я не ошибся или тысяч? — переспросил пораженный Боб.

— Миллионов, миллионов, не ошиблись.

— Откуда же столько? — Трентон был озадачен.

— Чему вы удивляетесь? — пожал плечами Монастырский. — Общество объединяет рабочих и служащих одного из самых больших советских профсоюзов, и советы, ну отделения, что ли, общества есть по всей стране. Если считать все республиканские, областные, городские, районные, то, пожалуй, к тысяче подберется.

— С ума сойти! — вмешалась Кэрол. — А женщины тоже есть у вас?

— Мы не женоненавистники, — улыбнулся Монастырский, — у нас равноправие.

— И все красивые и молодые? — задала Кэрол новый вопрос.

— Не болтай глупостей, — оборвал ее Трентон. На мгновение в его черных влажных глазах мелькнул яростный блеск, а губы превратились в две нитки.

«Ого, — подумал Монастырский, — вот каким ты, оказывается, можешь быть! Это с женой, а представляю с подчиненными…» Но Трентон уже снова улыбался, он весь светился добродушием.

— И что, все в равных условиях?

— Да нет, к сожалению, — покрутил головой Монастырский. — Конечно, есть у кого базы лучше, тренеры квалифицированней, оснащение богаче. В крупных городах, например. Но возможность заниматься создаем всем.

— А деньги? Где берете? Есть жертвователи? Я имею в виду, разумеется, не частных лиц.

— У нас главный жертвователь — государство, — серьезно пояснил Монастырский. — Профсоюз тоже на спорт не жалеет. Словом, начальству жалуемся, что денег мало, но вам по секрету скажу, что хватает.

Трентон рассмеялся своим странным серебристым смехом.

— А вот вы, много получаете? Лично вы? У вас хороший заработок?

— Э, мистер Трентон, — Монастырский погрозил ему пальцем, — это, знаете ли, тайна. А то скажу вам, а вы разболтаете моему налоговому инспектору.

— Ха-ха-ха! — заливался Трентон. — Ох, вы же и шутник1 Налоговому инспектору! Как я вас понимаю! Знаете, когда я слышу это слово, у меня прибавляется седых волос.

— Значит, не часто слышите — что-то я у вас ни одного седого волоса не вижу.

— Так он же их красит, — простодушно заметила Кэрол, но у Боба хватило ума не переводить, так что Монастырский остался в неведении. Зато Трентон бросил на свою жену взгляд, который, если бы мог убивать, уложил ее, как пуля в лоб.

В этот момент Рамирес закончил затянувшееся совещание с метрдотелем и начал со вкусом рассказывать, какие их ожидают гастрономические чудеса.

— Но главное, конечно, молочный поросенок! Ручаюсь, такого вы не пробовали никогда. Кто что пьет?

— Кьянти у них есть? — спросил Трентон, немало удивив Рамиреса.

— Кьянти? Итальянское? Может, виски? Нет? Джин? Ну тогда Сангрию, тоже на красном вине?

Но Трентон упорствовал. Виски, причем двойной, заказала Кэрол. Боб попросил сок, а Монастырский сказал, что ему все равно. Через минуту стол был уставлен блюдами, кувшинчиками, графинами, бутылками, и пиршество началось.

Прерываемая традиционными тостами, продолжалась беседа. Рамирес повествовал все более хмелевшей Кэрол об исторических памятниках испанской столицы, которые ей обязательно надо осмотреть.

Трентон гнул свою линию.

— Многие в вашем клубе занимаются самбо? — задал он очередной вопрос.

— Да, как раз с единоборствами у нас в «Эстафете» дело обстоит неплохо, — скрывая гордость, ответил Монастырский. — Воспитали семь чемпионов страны, и сейчас трое наших в сборной.

— А чемпионы что, кончились? — поинтересовался Трентон.

— Двое перестали выступать, трое перестали быть чемпионами, но двое и в этом году выиграли первенство страны, только они теперь в других обществах.

— Как в других? — не понял Трентон.

— Один теперь в другом профсоюзе, второй переехал в город, где нашего совета нет.

— Как же так? — заволновался Трентон. — Разве нельзя было удержать, сохранить? Чемпионы ведь! Это же престижно!

— Безусловно. Но, в конце концов, какая разница, за кого они выступают? Воспитала их «Эстафета». Это общеизвестно.

Некоторое время Трентон обдумывал услышанное, потом снова принялся за вопросы.

— У вас не заключают контракты со спортсменами?

— Нет, у нас ведь нет профессионального спорта, — сухо заметил Монастырский. Ему не нравилось направление разговора.

— Да, да, конечно. А с тренерами?

— Тренеры, как и другие наши служащие, получают зарплату. Хотя есть и так называемые почасовики.

— Правда, что ваши тренеры работают в других странах?

— Конечно, — ответил Монастырский. — У нас много тренеров в Африке, в Азии, в Латинской Америке. Есть и в Европе, хоть в Испании например.

Трентон опять помолчал, наконец спросил:

— Вы бы согласились послать тренера в США?

Он впился глазами в Монастырского. Вопрос имел для него, видимо, огромное значение, и он с тревогой ждал ответа.

— Почему же нет? — сказал Монастырский. — По какому виду спорта, на какой срок?

— По борьбе самбо. На полгода, год, — быстро ответил Трентон. Он облегченно вздохнул. Главная цель его приезда в Мадрид была достигнута, и без всякого труда.