Наталья Лайдинен - Израиль без обрезания. Роман-путеводитель

– Слушай, ты бы хотела работать в нашей газете? У тебя классная съемка! На днях тебе перешлют гонорар.

– Пока не знаю. Подумаю…

– Оставь свои координаты! Мы свяжемся с тобой!

– Ладно… – Я оставила Косте мобильный.

– Могли бы и дальше вместе куда-нибудь ездить! – шепнул мне Костя многозначительно. – У нас часто интересные командировки бывают!

Ближе к вечеру журналисты уехали. Я снова осталась одна. Посидела в лобби с репатрианткой из Самары, которая с гордостью сообщила мне, как хорошо живется ей в городке Арад и что перед отъездом из России у нее было всего две пары штанов, а сейчас – двадцать восемь.

Я поужинала в номере, посидела на балконе в безразмерном джакузи, любуясь звездным небом, и легла спать в полной растерянности, не зная, что делать дальше. Отель был оплачен еще на неделю вперед. А ровно через сутки – Новый год. Как я его здесь встречу? Неужели придется быть совсем одной?

Рано утром в отель прибыл Шломо. Небритый, невыспавшийся, злой как черт.

– Что случилось? – вскинулась я. – Где ты был все это время?

– Плохи наши дела! – сказал полковник. – Жена подала в суд и заблокировала мои кредитки. У меня больше нет денег. Я имею в виду, живых.

– Как? – изумилась я.

– Израиль – идеально правовая страна, где все права на стороне женщины. Не дай бог мужчину ловят на измене… Он может потерять все. А то еще и загреметь куда-нибудь подальше.

– Да проходи ты уже, – втащила я Шломо в номер. – Сделать ванну? Тут такое обалденное джакузи на балконе!

– Как раз для пылких любовников! – хмуро сказал полковник. – А давай, страшно хочется в горячую воду! Карина, я тебе вынужден сделать нехорошее признание…

– Валяй!

– Мы вообще без денег! Жена заблокировала все счета. Поэтому меня и арестовали до выяснения личности. Кредитка числилась в розыске. Я не думал, что она поведет себя так!

– У меня тоже есть кредитка, не переживай. Там негусто, конечно. Но на эти дни хватит. Тем более, я вчера еще немного подзаработать умудрилась! – подмигнула я.

– Я так не могу!

– Отдашь потом. Ты тоже много чего сделал для меня.

– У меня есть еще одна неприятная новость.

– Какая? – Я опустилась на стул, не зная, чего еще ожидать.

– Твою визу аннулировали. За тобой охотятся сотрудники ШАБАКа, есть вероятность, что они скоро припрутся сюда. Тебе надо было улетать из страны еще вчера! Мне ребята оттуда про какие-то бумаги сказали, что ты связана с русской мафией и разведкой, а то и с обоими сразу. Чушь полная, но факт в том, что сейчас ты уже на нелегальном положении. А ты еще и в Рамаллу непонятно зачем поперлась. Ты сумасшедшая! Ты просто не понимаешь, что могло быть!

– Как? – обомлела я. – Я на нелегальном положении?

– Не бойся, что-нибудь все равно придумаем! – задумчиво сказал Шломо. – Про меня не зря говорят, что я, как кошка, всегда падаю на четыре лапы. Только я тебя до отъ езда больше от себя не отпущу. Ни на шаг! Отель заказан на мое имя, вроде искать тебя тут прямо сейчас не должны. В любом случае, пойдем искупаемся, потом я отвезу тебя в Кумран и на Масаду, у нас же каникулы! А там что-то придет в голову!

– А как же Новый год?

– Пока не знаю, – опустил голову Шломо. – Больше всего на свете мне хотелось бы провести его с тобой, хотя я его много лет уже не праздную вовсе – включился в местную жизнь, привык. Здесь это обычный день.

– Но меня хоть не арестуют?

– Не волнуйся! Скоро я скажу тебе, что делать.

– Ладно, поверю тебе. Что мне остается, впрочем? А Кумран – это то место, где жил когда-то Иисус? – ухватилась я за знакомое название, чтобы уйти от тревожных мыслей.

– Точно!

Шломо плюхнулся в джакузи. Я – следом. Долгая нервная ночь обернулась тихим утром любви. Я лежала и смотрела, как на вершинах гор и спокойном, как зеркало, сине-зеленом море появляются необыкновенные ярко-розовые тени.

– Шломо, расскажи мне о твоем прошлом!

– Ты не боишься? Зачем тебе знать?

– Уже не боюсь. Сам посуди, чего мне теперь бояться? – хмыкнула я ядовито. – Поздно пить боржоми!

– Ладно… Я был крупным бизнесменом в конце восьмидесятых – начале девяностых. Тогда это автоматически означало связь с преступным миром.

– Сейчас это означает ровно то же самое, – прошептала я, ныряя с головой в ванну.

– Не настолько! Деньги были шальные, они валились отовсюду. Я покупал себе «мерседесы», костюмы по двадцать тысяч долларов, дома в разных странах мира. Мы купались в бассейнах из шампанского. У меня были любые женщины, которых я хотел! И я не знал, на что еще можно потратить эти проклятые доллары! Это становилось навязчивой идеей. Я снимал стресс, участвуя в автомобильных гонках. Мне уже тогда было не страшно разбиться.

– И тогда зачем тебе сейчас я? – надула я губки. – Тоже для снятия стресса?

– Ты ничего не поняла! Тогда мы не знали, как потратить деньги. Несколько раз мы с партнерами собирались на берегу Москвы-реки и просто их жгли. Ты знаешь, как дико смешно, когда в костре пачками горят доллары? Тысячи долларов?

Сотни тысяч? Это было очень занятно. Мы катались от смеха по земле.

– Не представляю… И не понимаю совсем, если честно! Это попахивает безумием.

– Возможно. Я был дурак. В последние дни я думал, что было бы, если бы наши отношения начались тогда. А потом понял: в той жизни просто ничего бы не было! Я бы тебя не увидел, не понял, не оценил! Я был не способен на это. У меня были совсем другие приоритеты и ценности. Возможно, чтобы сказать тебе это сегодня, мне надо было пройти все, что я прошел за последние годы.

– Что же изменилось? – спросила я. – Говорят, люди не меняются.

– Это чушь собачья. Изменилось все! Я купил один из крупнейших алюминиевых комбинатов в России, за который шла жестокая война. Этого мне не простили. Я оказался за решеткой и лишился почти всего, что заработал. У меня просто отобрали недвижимость, имущество, бизнес.

– Ты действительно сидел? – похолодела я.

– Более того, я был коронован. Перед тобой известный вор в законе, криминальная кличка – Терновый.

– Как ты это выдержал?

– Трудно, врать не буду. Я сидел три года, должен был семь. Несколько раз мне предлагали побег, однажды уже и вертолет наготове был. Но я понимал, что тогда буду точно обречен. Меня застрелят при попытке к бегству. Слишком многим я перешел дорогу… Хотя и помогал – многим! Не один человек поднялся рядом со мной. Но в беде большинство предпочли сделать вид, что не знают меня.

– Что ты делал в тюрьме?

– Думал и читал в основном. Ни до, ни после я не читал столько книг. Именно в камере я лучше узнал историю еврейского народа и Израиля, заинтересовался ею. Кстати, в тюрьме я тоже впервые узнал, что блатная феня, арго, во многом состоит из исковерканных еврейских слов на идише и иврите.