Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.

— У тебя славный брат. Мне бы хотелось быть на него похожим, — сказал Вилли.

— Ты и так ничего.

— Для своего возраста он ужасно взрослый.

— Пожалуй, даже слишком, — сказала Гретхен. — Он чересчур расчетливый… О чем вы говорили до моего прихода?

— Он интересовался моей работой. Полагаю, ему показалось странным, что приятель его сестры сидит днем дома, а сестра в это время зарабатывает на хлеб насущный. Надеюсь, я сумел его успокоить.

Вилли работал в новом журнале, который недавно организовал один его знакомый. Журнал публиковал материалы, посвященные радио, основная работа Вилли заключалась в том, чтобы слушать дневные передачи, ион предпочитал делать это дома, а не в маленькой прокуренной редакции, битком набитой народом. Ему платили девяносто долларов в неделю, и с теми шестьюдесятью, которые зарабатывала Гретхен, им в общем-то вполне хватало, однако к концу недели они неизменно оставались без гроша, так как Вилли любил рестораны и допоздна засиживался в барах.

— Ты сказал ему, что ты еще и драматург? — спросила Гретхен.

— Нет. Пусть потом сам узнает.

Вилли до сих пор не показал ей свою пьесу. У него было пока написано всего полтора акта, и он собирался все переделывать заново.

— Надень платье. Давай посмотрим, как оно на тебе выглядит, — предложил он, подавая ей платье. Гретхен пошла в спальню. Уходя на работу, она аккуратно убирала кровать, но сейчас постель была в беспорядке: Вилли любил поспать после обеда. Они жили вместе немногим больше двух месяцев, но Гретхен успела досконально изучить его привычки. Его вещи были разбросаны по всей комнате, а корсет валялся на полу у окна. Гретхен улыбнулась. Детская неряшливость Вилли была ей симпатична. Она получала удовольствие, убирая за ним.

С трудом застегнув молнию на платье, она критически оглядела себя в зеркале. Вырез на груди, пожалуй, был слишком глубоким. Женщина в красном платье, смотревшая на нее из зеркала, казалась старше, чем она, — настоящая жительница Нью-Йорка, уверенная в своей привлекательности, женщина, которая, не боясь конкуренции, может войти в любую дверь. Когда она вернулась в гостиную, Вилли, открывавший следующую бутылку пива, восхищенно присвистнул:

— Ты разишь наповал!

— Я в нем не слишком голая?

— Любой мужчина, увидев на тебе это платье, захочет немедленно его с тебя снять. — Он подошел и расстегнул молнию у нее на спине. — А что, собственно, мы делаем в этой комнате?

Они прошли в спальню и быстро разделись. В тот единственный раз — когда она мерила это платье при Бойлане — получилось точно так же. Но близость с Вилли была совсем другой: нежной, ласковой, безгрешной — естественной и неотделимой частью их совместной жизни.

Вилли осторожно перекатился на спину, и они лежали молча, держась за руки, как дети. В комнате было темно. Свет пробивался лишь из открытой двери гостиной.

— А теперь, когда ты испытала на мне свою власть, может, поговорим? Как у тебя прошел сегодня день? — закуривая, спросил он.

Гретхен заколебалась. Не сейчас, потом, подумала она.

— Как обычно. Гаспар снова ко мне приставал. — Гаспар играл в пьесе главную роль. — Тебе не кажется, что ты должен поговорить с ним? Сказать, чтобы он оставил твою девушку в покое. А может, просто дать ему по морде.

— Он меня убьет! — нисколько не стесняясь, сказал Вилли. — Он здоровый как бык.

— Я полюбила труса. — Гретхен поцеловала его в ухо. — Если бы кто-нибудь к тебе приставал, я бы ее тут же убила.

— Это уж точно, — рассмеялся Вилли.

— Сегодня в театр приходил Николс. Он обещал в следующем году дать мне роль в новой пьесе. Большую роль.

— Ты станешь звездой, — сказал Вилли. — Твое имя будет светиться на афишах, и ты выбросишь меня, как старый башмак.

«Не все ли равно, когда он об этом узнает — сейчас или потом», — подумала она.

— В следующем сезоне я, по-видимому, вообще не смогу работать.

— Как так? — Приподнявшись на локте, он с удивлением посмотрел на нее.

— Я была сегодня утром у врача, — сказала она. — Я беременна.

Вилли сел и потушил сигарету в пепельнице.

— Схожу попью. — Он неловко поднялся с кровати и, накинув старый халат, прошел в гостиную. Гретхен услышала, как он наливает себе пива. Она лежала в темноте и чувствовала себя брошенной. «Не надо было говорить ему, — подумала она. — Теперь все кончено». И тут же решила: если начнет возражать, скажу, что сделаю аборт. Она знала, что никогда не решится на аборт, но сказать — скажет.

Вилли вернулся в спальню. Она включила свет у кровати. Этот разговор должен состояться при свете: выражение его глаз скажет ей больше, чем слова.

— Слушай. Слушай очень внимательно, — садясь на край кровати, сказал Вилли. — Я или получу развод, или убью эту стерву. Потом мы поженимся, и я поступлю на курсы молодых матерей, научусь пеленать и кормить младенцев. Вы меня поняли, мисс Джордах?

Гретхен внимательно посмотрела ему в лицо. Он не шутил.

— Я поняла тебя, — тихо ответила она.

Когда с сумкой в руке Рудольф вошел в бар, Бойлан в твидовом пальто стоял у стойки, глядя в свой стакан.

— Почему ты с сумкой? — спросил он.

— Она ее не взяла.

— А платье?

— Платье взяла.

— Что будешь пить?

— Пиво.

— Пожалуйста, одно пиво, — подозвал Бойлан бармена. — А мне еще виски.

— Бойлан кинул взгляд на свое отражение в зеркале на стене. Брови у него стали еще светлее, чем на прошлой неделе. Лицо было покрыто густым загаром, точно он несколько месяцев провел на пляже где-нибудь на юге. Рудольф уже знал, что этот загар достигается с помощью кварцевой лампы. «Я слежу за тем, чтобы всегда выглядеть как можно лучше, даже если ни с кем не встречаюсь по нескольку недель. Из своего рода самоуважения», — как-то объяснил ему Бойлан. Рудольф и так был очень смуглым, поэтому он считал, что может уважать себя, даже не пользуясь кварцем.

Бармен поставил перед ними пиво и виски. Когда Бойлан взял свой стакан, пальцы его слегка дрожали. «Интересно, сколько же он успел выпить?» — подумал Рудольф.

— Ты сказал ей, что я здесь? — спросил Бойлан.

— Да.

— Она придет?

— Нет. Ее друг хотел пойти и познакомиться с вами, но она была против.

— Скрывать правду не имело смысла.

— Они случайно не женаты?

— Нет. Он все еще женат на другой.

Бойлан снова посмотрел на свое отражение в зеркале.

— А что он за человек? Тебе понравился?

— Молодой, довольно симпатичный и все время шутит.

— Шутит… — повторил Бойлан. — Впрочем, почему бы ему и не шутить?.. У них хорошая квартира?

— Двухкомнатная, меблированная в доме без лифта.

— У твоей сестры романтическое пренебрежение к богатству. Когда-нибудь она пожалеет об этом, как и о многом другом.