Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

— Забирай свое говно, фрей, из пидарастичекой партии и вали на хуй, у нас своего хватает, да пошустрее, ну!

— Ваша фамилия и должность, товарищ старший лейтенант?! -

гневно прогремел старший Ласточки, играя желваками и буравя взглядом алкаша.

— А не пошел бы ты на хуй, мудила дранный, фамилья тебе понадобилась, да за меня тебе любой наш генерал сраку порвет на восьмиклинку, на крест фашистский раздерет! ты че же думал, фрей?! думал ты на меня "телегу" напишешь, а генерал сам будет убийц ловить и с бомжами возится?! а ну вон из помещения, суки, пока я на вас Рекса не спустил!..

Очухались гебешники только в машине, которая изо всех сил рыча, пыталась перебраться через сугроб, сзади на багажник прыгал огромнейший пес, лая и захлебываясь злобой и слюною, в дверях милиции хохотали какие-то алкашьи рожи в форме… Да, перестройка и гласность плюс ускорение, ни какого респекта былого к госбезопасности, ну и сволочи, ну ни чего, ни чего, как читают мерзавцы на Арбате за деньги:

…Товарищ, верь, пройдет она

Перестройка и гласность,

И госбезопасность

Припомнит наши имена…

— Куда рулить, товарищ майор? -

уныло поинтересовался шофер. Из магнитофона на этот раз неслось —

…Алюминевые огурцы на брезентовом поле…

это Цой сообщал миру свою программу…

— Поехали в другой район, что еще остается делать, не везти же гада в свою "контору", нам генерал тогда яйца оборвет за это…

— Эт точно, -

поддакнул один из молодцов старшему Ласточки и тяжело вздохнул. Холгер ни чего не понимал…

К вечеру, получив категорические отказы оформить задержание и арест гражданину Горшенину в шести райотделах милиции, гебешники впали в транс. Тем более что сорок второй потребовал самим решить задачу и уехал на брифинг какой-то, то есть отключился, бардак и только!.. Старший Ласточки бормотал какие-то стихи, шофер открыв рот, наслаждался своим магнитофоном, из которого Борис Гребенщиков страстно вещал что:

…Этот поезд в огне

И нам не куда больше бежать…

Этот поезд в огне

И нам не чего больше ждать…

Остальные гебешники мрачно зевали и смотрели сквозь залитые потом окна волками на пролетающую мимо автомобиля действительность — улицы, дома, прохожих, дворцы, площади и бульвары… Светились фонари и реклама — Храните деньги в сберегательной кассе! Будьте осторожны с газом! В случае пожара звоните 01.. До торжествующей Кока-Колы еще оставалось совсем немного времени, но МакДональд уже функционировал и длиннющая очередь в предприятие быстрого обслуживания подтверждала — умом Россию не понять. Всем хотелось жрать, осмелевший Холгер перестал трястись и стал издеваться над рыцарями плаща и кинжала в социалистическом варианте, подавая ехидным голосом реплики:

— Ну а сейчас куда, гражданин майор? Может быть хватит на сегодня — покатали меня и спасибо, хорошего помаленьку. Может быть отвезете меня назад в штаб-квартиру, меня уже ищут наверно и с милицией?..

Да, перестройка и гласность сделали свои плоды, взбесившиеся менты не хотели пугаться и беспрекословно выполнять распоряжения КГБ, как выполняли семьдесят лет…

— Заткнись, гаденыш, -

не выдержал издевательств от активиста партии по защите гомосексуалистов и социальных меньшинств старший Ласточки.

— Мы сейчас тебя вывезем на окраину и шлепнем суку!

— Как вы меня забрали, наверно несколько людей видело, -

с легкой дрожью в голосе блефанул Холгер и соврал.

— К тому же у нас американское устройство есть — всех кто звонит, фотографирует на видео… Так что вас уже завтра, а то и сегодня милиция будет искать… Ну и в шести райотделах засветились — они вас тоже запомнили…

— А ведь правду говорит, гад, шлепни его и вони не оберешься, -

подтвердил один из гебешников и его поддержал второй.

— Не отмоешься эт точно, товарищ, майор, генерал крайними пустит, спасая свою шкуру, он там в теплом кабинете брифинги устраивает, гад, журналисткам морды строит, а тут на голодный желудок мотайся по Москве…

Старший ласточки понимал — бунт на корабле. Нужно было что-то срочно предпринимать, иначе последствия были непредсказуемы. Обязательно найдется какой-нибудь Пеньковский… В это время шофер, вытаскивая кассету с поэтичным и патетичным Гребенщиковым, и втыкая в магнитофон панковский "Чайф", подпрыгнул от внезапно пришедшей ему в голову идеи:

— Товарищ майор, есть идея! Конструктивная, как говорит эта блядь с пятном! У меня свояк в Пушкино работает, на ментовском "газике" баранку вертит, может он помочь сможет, а?!

И вот все уже повеселели, даже Холгер, должно же когда-нибудь это кончится, "Волга" неслась по заснеженному шоссе в сторону Ярославля, что бы на полпути примерно, вкатится в славный город Пушкино и остановится перед серым зданием с вывеской — городской отдел внутренних дел Пушкинского горисполкома. Коридор с запахом мочи и свежей краски, веселый дежурный, представленный шофером-свояком, рассказ о Холгере и нижайшая просьба пристроить мерзавца.

— Нy что же мужики, вам сказочно повезло — я человек добрый! -

дежурный растянул в улыбке безразмерный рот.

— И не ссыкун, диссидентов не боюсь, а об партии пидарастической даже и не слышал… а потому сделаем так — ты давай старшой, пошли кого-нибудь из своих на вокзал, там ресторан еще работает, пусть привезет два коньяка. А я протокол задержания оформлять буду… Ни чего не поделаешь, паря, -

это он уже Холгеру, приунывшему от не сильно радостной перспективы.

— Суд влепил тебе два года "химии", ты не пашешь, на Пушке листовки пихаешь дуракам, так что все по закону. Мы тебя оформим, суд, то да се, получишь своих же два, только на этот раз зоны и вперед! два не десять, два и на параше просидеть можно… Тем более — может тебе и не привыкать, на параше-то, а?! Партия-то по защите пидаров, ха-ха-ха…

Вскоре прибыл коньяк, Холгер был водворен в клетку до утра, а уставшие за день офицеры госбезопасности с чувством выполненного долга отправились в Москву. На доклад сорок второму… Мать его за ногу. Из магнитофона неслось в исполнении Башлачева:

…Уберите медные трубы,

Натяните струны стальные,

А не то сломаете зубы

Об широты наши смурные…

1990 год.

Ни чего страшного, из того что обещал веселый дежурный в Пушкинском райотделе, с Холгером не случилось. В ИВС и СИЗО начальники тюрем, бомбардируемые запросами депутатов и просьбами журналистов дать информацию о незаконно арестованном гражданине Горшенине, засыпаемые телефонными звонками из различнейших государственных и общественных организаций, прятали Холгера от сексуально озабоченных уголовников в небольшие камеры, где терпеливо дожидались суда или этапа в лагерь расхитители и последние теневые дельцы. Остальные теневые дельцы, не арестованные во-время милицией, кинулись в уже разрешенный легальный бизнес. Нет, Холгер не был гомосексуалом, хотя это его право — быть или не быть, он просто так выглядел — худенький, невысокого роста, с темными волосами и застенчивой улыбкой, явно с примесью еврейской крови, с вежливыми ухватками и привычками интеллигента во втором поколении, а это все в советских тюрьмах очень опасно…