Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

Сэм пробирался огородами, березовыми перелесками, по местному колками, кустами и дачами, не встретив ни одной души, ништяк! В голове все время стучало — воля, воля бля, воля!.. Сверху на ночном небе сияли звезды, вокруг звенела летняя ночь, вот-вот грозящая взорваться рассветом. По пути к городу Сэм подломил пяток дачек и приоделся, подкрепился — что бог послал хипповый, стал походить более-менее на бомжа, а не на беглого зека. Он имел великолепный план, основанный на расспросах и рассказах зеков о различнейших побегах. Практически все бежавшие попались только потому, что хотели изо всех сил убежать как можно дальше, а вот Сэм придумал обалденную вещь! К серому летнему рассвету он добрел до окраин города, перелез через понравившийся ему бетонный забор и… И целых двадцать долгих дней прожил на территории огромного какого-то механического завода, где ремонтировали трактора и эскаваторы. На территории завода ментов не было, была охрана, которая бдительно следила за воротами — чтобы ни кто из работяг не вынес за забор трактор или эскаватор. Что происходило на территории завода ее ни чуть не интересовало. Сэм оборудовал себе в одном из цехов под крышей жилье, на балконе-галерее, натаскав туда с другого цеха украденные ватники, о которых все равно раньше осени ни кто не вспомнит. Ватнички были выстираны и заботливо уложены в огромный деревянный ящик с огромным замком. Сэм просто отровал доску, вытащил ватники, а доску просто прибил на место… Питался Сэм в заводской столовой, дешево и сытно, не ресторан конечно, но во-первых как хипарь сильно по ресторанам по воле не нагулял, а во-вторых после зоновской баланды и заводская столовка со своею простой хавкой была ему за милую душу… Питался Сэм бесплатно, ночью, остатками из котлов и кастрюль. На день уносил с собою. Каждую ночь так же купался в душевой цеха, в котором и проживал, щупая усы с бородкой, что отрастали в заводской гулкой атмосфере прямо на глазах. А вот хайра не спешили — жалкий ежик, и не сантиметра больше! Сэм ругался матом, расматривая свое рыло в зеркало, мутное и треснутое, повидавшее и не такие рыла за свою долгую жизнь в заводской раздевалке.

На двадцать первый день Сэм спокойно, прямо днем спустился с галереи-балкона, на него ни кто не обращал внимания — коротко стриженый с усами и бородкой парень в рабочей замасленной одежде идет с каким-то инструментом в руках по своим заводским делам… Зашел в душ, искупался на последок, инструментом взломал шесть шкафчиков в раздевалке, забрал всю найденную одежду — часть одел на себя, а часть засунул под шкафы, для отвода ментовских глаз, выгреб все найденные в этих шкафах деньги, и без каких-либо терзаний и душевных мук покинул завод. Через дыру в заборе, которой пользовались работяги бегая за вином в ближний магазин.

Мук душевных и терзаний Сэм не испытывал по одной единственной причине — он обокрал работяг. То-есть людей которые ради своих детей изготавливали и изготавливают колючую проволку, резиновые дубинки, наручники и решетки, печки в Бухенвальде и тому подобную нужную населению продукцию. Рабочих Сэм после своего первого срока просто ненавидел, а получив второй срок — ну просто укрепился в своем прежнем мнении.

За забором Сэм сел в трамвай, бросив в кассу три украденных копейки. Может дети обкраденного рабочего меньше мороженного сожрут — со злорадством вроде бы подумалось Сэму, но по правде сказать он уже не помнил об этом мелком эпизоде из своей жизни. Трамвай вначале был полупуст, но понемногу народу прибывало, на остановке "Поселок Ермак", как с пафосом сообщил водитель, в вагон вошло довольно таки уже много народу и Сэм просто растворился в массе народной. Стал невидимкой для ментов, которые скорей всего за эти двадцать дней о нем просто напросто позабыли, че, у ментов больше делов нет, как помнить о наркомане, сбежавшем почти месяц назад? Да он уже скорей всего за три тысячи километров, коноплю с маком собирает, наркотик варит и грязным шприцем себе в руку пихает!.. Вот как обдолбается наркоман, так мы его и повяжем! Ну не мы, так наши коллеги за три тысячи километров.

Сэм спокойно доехал до центра, вышел на остановке "Театр Музкомедии" под синее солнечное небо, перешел узкую улицу в правильном месте и вошел в сквер, тесно обступивший деревьями обшарпанное здание музкомедии. Среди этих деревьев притаилась так же и стекляшка — скромных размеров павильон с плоской крышей, в котором продавали пирожные и пирожки, конфеты и бутерброды, в разлив сухое вино для народа и для богатых коньяк. Об этой самой стекляшке Сэму рассказал местный нарком, тоже по воле хипарь, спавший на соседней шконке в одном с ним бараке. В той долбанной наркомзоне. Сэм не позвал хипаря с собою в побег по одной простой причине — тот сам ни разу не заикнулся о побеге, ну так и пусть тянет срок до звонка…

Сэм купил два стакана "сухаря", взял к нему тарелку с "тошнотиками" — жаренными пирожками, начинка картофель, пару пирожных и как все присутствующие в павильоне, встал к столику-стойке. Пил кислое винишко, молдавский привет, смотрел сквозь давно не мытые стекла на летние деревья с пылью на листьях и редких чувих ну в очень коротких платьях, проходящих сквозь парк (в стекляшке была сугубо мужская компания), и так ему на душе стало ништяк, что почти забыл о зоне, побеге, преследователях и только ежик волос напоминал ему обо всем. Раньше-то грива была по плечам, суки позорные, менты-мусора, жить не дают, убегу пидары, убегу и с вашей большой зоны, убегу и ни хера меня не удержит, так-то!..

Через пару часиков Сэм дождался — в стекляшку пришел первый волосатый субъект в хипповых шмотках. Взяв стакан вина и конфету, волосатый оглянулся по сторонам, ища свободное место у столиков-стоек. Встретившись с ним взглядом, Сэм сделал приглашающий знак рукой — мол давай пыли сюда, братан. Заметив некоторое раздумье на морде волосатого, волосатого с рыжими длинными усами, еще бы — стриженный лыбится и приглашает с чего бы это? Сэм сделал жест, знакомый всем хипам в Совке, как будто набивает виртуальный косяк, тут то волосатый и сломался! Тоже залыбившись во весь рот, незнакомый хипарь принес к столику Сэма свой стакан и свою конфету, подал руку и произнес вместо приветствия:

— Меня Кривой кличут, а ты че братан без гривы, менты обкарнали что ли?..

Так Сэм влился в местный андеграунд, хотя таких словов тогда ни он, ни местные хипаны просто не знали. Всей правды, что бы зря не грузить, Сэм им не поведал. Рассказал наполовину — мол повязали менты в "приемник", забрали ксиву и обкарнали гриву, но он подорвал колеса и теперь его наверное ищут падлы ментовские… Хипари с сочувствием отнеслись к телеге Сэма, прикинули хер к носу и совместно с ним придумали делюгу-телегу. Парик с театра музкомедии, польские серые клешенные джинсы, рубаха в "петухах", пиджак самопальный из портьеры в полоску и рюкзак, все собранно по хипповым хатам, сделали из Сэма обыкновенного хипаря омского розлива. Один из местных даже дал на время свою ксиву, ну что бы Сэм вместе с еще парой хипов смог допылить до нужного ему места. Выехали на электричках, сев на небольшой станции невдалеке от Омска под бдительным взглядом усатого мента. И попылили в сторону Казахстана. Мент подумал — за коноплей волосатые поехали, наркоманы проклятые…