Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

— Извините, а вы от какой газеты? -

широким оскалом демонстрируя приличной сохранности зубы, поинтересовалась баба-дама на всякий случай по-английски, кивая на нагрудные знаки — спасибо Холгеру, с буквами "пресса". Слави не успел и рта раскрыть, как вмешалась Диди:

— А мы из амстердамского еженедельника "Факинг ревю"…

— Фа…, -

дама-баба выкатила глаза, не смотря на систематическое верчение среди богемы, видимо столь наглое произношение запретных, лет сорок назад, слов ее шокировало.

— Да, "Факинг ревю", мы собираемся писать об этом говне, -

подтвердил Слави и небрежно кивнул головою по сторонам, непонятно что имея в виду — то ли предметы искусства, то ли публику. Дама пошла пятнами и сделал все для того, что бы как можно быстрей исчезнуть. Появившийся из пестрой толпы Холгер с тарелкой в одной руке и бокалом в другой, поинтересовался у интенсивно жующих Слави и Диди:

— О чем вы тут беседовали с фрау Гамсунг?

— Да назвались журналистами с одного амстердамского еженедельника и пообещали ей осветить вернисаж, -

совершенно невинно пояснила Диди, интересуясь следующей тарелкой с бутербродами вроде бы с вегетарианским содержимым. Холгер заулыбался еще шире:

— Молодцы! Фрау Гамсунг министр культуры Берлина. И этот вернисаж организован благодаря ее поддержке, выставившиеся мастера принадлежат к панк-движению…

— Это и видно, -

пробурчал Слави, пропихивая сквозь бороду пирожное с вишней.

— Ну теряйтесь, не теряйтесь, развивайте связи, гляди и пригодится, -

посоветовал Холгер, подхватил пару бутербродов и снова исчез в толпе. Которая усиленно жевала, пила и снисходительно похваливала мастеров от панк-движения, скромно стоявших, как сейчас разглядели Слави с Диди, каждый возле своего детища… Чистенькие, с приглаженными ирокезами и в начищенных "мартинсах". Дождавшись, с трудом, исчезновения Холгера на как можно большее расстояние, парочка хиппов на этом панк-вернисаже расхохоталась во весь голос.

— Фа?! Фа?! -

изображала Диди возмущенную фрау министр, а Слави в свою очередь Диди.

— Да, еженедельник "Факинг ревю", у нас в Амстердаме есть еще "Фак оф дади" и "Фак оф мути" издается, прошу не путать…

Вернисаж пролетел быстро, весело и незаметно. Пива было навалом, вегетарианских бутербродов тоже, по углам ближе к закрытию дымилась запрещенная в Германии растительность, из самого дальнего угла на парочку из Амстердама журналистов посверкивала очками фрау министр. Германия не Голландия! И это хорошо!..

Улицы Берлина были залиты каким-то синим огнем реклам и фонарей, сверху падали хлопья мокрого снега, что бы встретившись с теплой грязью тротуара и мостовых, мгновенно превратится в месиво цвета мочи… Редкие встречные автомобили деликатно переключали дальним свет на ближний, что бы не ослепить Холгера, небрежно управляющего японской малолитражкой. Тоже самое делал и Холгер, будучи хорошим гражданином и отличнейшим человеком.

— Как вернисаж? Слави, Диди, вам понравилось?

— Откровенное, беспонтовое говно,-

по-русски на английский Холгера ответил Слави. Диди покосилась на непонятные слова и добавила:

— Кучи мусора, самомнения больше чем таланта… Абстракцию понимают как росчерки фломастером, не задумываясь ни над цветом, ни над формой… В Берлине все мастера такие, Холгер?

— Нет конечно, как и везде — плохих больше, талантливых меньше… Вот я и напишу откровенно…

— А напечатают? -

поинтересовался Слави, отвлекаясь от вида мокрых улиц за стеклом, на этот раз по-английски. Холгер пожал плечами;

— Я напишу два варианта — хвалебный и ругательный, и оба продам в пару-тройку-пятерку газет и еженедельников…

— Но это же лицемерие! -

изо всех сил возмутилась Диди. Холгер снова пожал худыми плечами, обтянутыми спортивной курткой:

— Меня всегда удивляет одно — люди одни профессии наделяют какими-то отличительными, выдающимися признаками, каким-то мессианством что-ли, несущим что-то, а другие воспринимают спокойно… К примеру — если каменщик строил бы не то, что ему заказали, а что у него на душе лежит, его бы сразу выгнали бы с работы… И ни один клиент бы больше его не нанял бы. А от журналиста требуют и заметьте — все! кристальной честности, но каждый в зависимости от своего собственного мнения… Я бы еще понимал, если бы это требовали от партийной газеты, так нет же, нет! от простой развлекательно-информативной газетенки требуют почему-то какой-то принципиальности, какой-то честности, но каждый понимает ее по своему…

Холгер притормозил и припарковал автомашину возле своего дома. Подъезд пятиэтажки был освещен экономичной лампой только у входа, стекла подъезда были темны, так же как и окна квартир, все немцы уже давно спали, приготовившись к завтрашнему рабочему дню. Холгер выключил двигатель, обернулся к притихшим и задумавшимся над его словами Слави и Диди, сидящими на заднем сиденье авто, грустно улыбнулся:

— Вот и моя работа… Я не вижу принципиальной разницы между работой журналиста и каменщика. Нам дают определенный заказ, мы его выполняем, главное — добросовестность в выполнении заказанной работы и профессиональное умение…

— Но… но ты же влияешь своим не принципиальным мнением на читателей! -

запинаясь, взволнованно произнесла Диди. Слави же углубился в собственные мысли.

— Да какое там влияешь, -

махнул рукой Холгер.

— Ты не жила в Совке, ну в Советском Союзе, вот там газета не только коллективный организатор и пропагандиаторчто-ли, но и коллективный популизатор-влиятель на мозги читателей… А здесь… Хорошо, я вас довез, сам махну в редакцию поработаю чуток, приеду через пару часов, а вам надо выспаться — завтра пресс-конференция. То есть уже сегодня… Чус Слави, чус Диди.

— Чус, -

Слави и Диди вылезли на слякоть берлинской зимы и быстро-быстро пробежали неширокий тротуар. Набор шифра, дверь распахнулась, лифт внизу, скорей-скорей наверх, через два часа приедет Холгер, а мы еще днем не закончили начатое…

Холгер вернулся под утро, слегка помятый, слегка истерзанный. Осторожно сняв туфли еще в подъезде перед дверью квартиры и стараясь ни чем не зашуметь, он пробрался в угол. На его кровати разметавшись, белели два тела, Холгер разложил кресло, стираясь не смотреть на свою кровать, разделся, аккуратно уложив снятое на стул в стоку, установил будильник на девять, накрылся пледом и провалился в сон…

— Слушай Холгер, мы с тобою в Бауманке познакомились или на Пушке, я что-то подзабыл, -

поинтересовался прошлым Слави. Диди с интересом вслушалась в возникающую из тумана небытия биографию своего русского гризли.

— На Арбате, я шел с Вадюшей, а ты торговал своими феньками…