Любовь Рябикина - Жизнь моя - Армия

Воспитатели с заведующей вытурили ошеломленную Елену за калитку и заперли ее на ключ. Васина сказала:

— Допрыгалась, Ленка! Поделом! Я бы тебе Никитку все равно не отдала, даже если бы Ульяна не прибежала. Чтоб больше я тебя не видела!

Растрепанная, с исцарапанным лицом, плачущая Якимова подняла Никитку на руки. Прижала к себе и понесла в садик со словами:

— Маленький ты мой защитник! Не плачь. Все уже прошло и мне не больно. Вот сейчас тетя Галя мне ранки обработает и все пройдет…

Горелова смотрела ей вслед, понимая, что сына она тоже потеряла. Прошло минуты две, а она все смотрела на закрытую дверь. Сильная рука сгребла за плечо. Задыхающийся от бега голос мужа выдохнул в ухо:

— Сын с Ульяной где?!

Она устало произнесла, отворачиваясь и указывая рукой на садик:

— Там…

Костя отбросил ее в сторону и кинулся в садик, легко перемахнув через запертую калитку. Ему позвонил сержант Балаев и капитан несся от спортзала бегом. Елена поспешила уйти, поняв, что увидев Ульяну исцарапанной и избитой, а сына плачущим, супруг может вернуться и тогда ей придется туго. На КПП у нее неожиданно потребовали пропуск. Когда Горелова подала его в окошечко, дежурный прапорщик сообщил:

— Пропуск изымается по требованию командира части. В следующий раз для посещения военного городка вам придется выписывать разовый пропуск. Сегодня вечером ваши вещи будут лежать на КПП. Это уже согласовано с капитаном Гореловым и полковником Савицким. Советую забрать, завтра мы их выкинем на свалку. Здесь не склад.

Елена мигом поняла, что Савицкий уже в курсе ее драки с Ульяной и начал действовать, стремясь оградить Никитку и Якимову. Догадалась, что это постаралась Юля Васина. Опустив голову, она направилась к автобусной остановке, машинально поправляя модную сумочку на плече…

Через полтора месяца Гореловы развелись официально. Вместе с капитаном в зал прошли Савицкий, супруги Васины, воспитатели детсада и Ульяна с Никиткой. Они приехали специально, чтобы не дать судье принять опрометчивого решения. Елена не рискнула выступить против целой части. Она не выдвинула никаких требований в зале суда. Ульяна и Костя от алиментов отказались, решив, что вопитают ребенка сами.

Увидев родную мать, мальчишка, к удивлению судьи, почти не среагировал. Не кинулся к ней с криком и слезами. Он застыл на мгновение, посмотрел, словно на чужую и прошел вместе с отцом и новой мамой. За полтора месяца Горелова ни разу не появилась в части, чтоб проведать сына. Никитка отвык от нее и за это время начал звать Ульяну «мамой»…

В часть прислали чудика после физмата со знаменитой фамилией Пушкин и с лейтенантскими погонами. Таких в армии зовут «пиджаками». Худой, тощий, с крупными веснушками на вытянутом лице, он даже руку к козырьку вскидывал так, словно собирался кепку снимать. Ладонь вставала горбом. Пятнистая форма на Юрии топорщилась во все стороны. Даже погоны не желали лежать прямо, загибаясь, казалось бы пришитыми уголками вверх. Берцы у него постоянно развязывались и шнурки болтались, как у пятилетка.

О службе в армии бывший студент имел самое отдаленное представление, а уж о том, как командовать, тем более. Солдат называл на «вы», с обязательным «пожалуйста, сделайте», «извините», «не могли бы вы подсказать» и прочей интеллигентской дребеденью. Рядовые и сержанты, старательно сдерживая улыбки, выслушивали и, очень стараясь, в том же духе, отправляли его по нужному адресу. Как оказалось в будущем, студент пошел в армию добровольно.

Когда это чудо на следующее утро пришло представляться командиру, Савицкий уже был в курсе, что собой представляет данный объект. Накануне офицеры в общежитии над ним подшутили и полковник сам, от души, хотя и не демонстрируя этого, посмеялся вместе с начштаба, который был свидетелем происшествия…

Пушкин, пыхтя, влез в комнату общежития, где его поселили, с целой кучей обмундирования и связанными за шнурки берцами на шее. Бросил все на кровать и спросил:

— Прошу прощения, я еще не совсем запомнил вас по именам и могу ошибиться. Боря, вы не можете мне подсказать, как подворотничок подшить и вот эти картинки? Кладовщик мне сказал, что это я должен сам сделать. Но я не знаю как…

Трое старлеев, живших и не туживших до этого, переглянулись, глянув на раскинутые по кровати «картинки» — шеврон с эмблемой, группа крови и принадлежность к славной семье ракетчиков. Сидевший у стола и писавший письмо родителям старший лейтенант Борис Гладько, к которому обращался «пиджак», посмотрел на сваленную аммуницию и вдруг вытаращил глаза. Посмотрел на приятелей, с азартом резавшихся в шашки:

— Слышь, Юр, а чего это интендант тебе зимнюю портупею выдал? Сейчас еще только начало осени и положена летняя. Ты сходил бы на разу, получил, а то завтра командир тебе всыплет за нарушение формы одежды.

Игравшие старлеи разом перестали двигать шашки и тоже поглядели на сваленную аммуницию с интересом. Ни один даже не улыбнулся. Один из них встал. Подошел и наклонился над сваленной одеждой. Внимательно просмотрев все, добавил:

— Прапор опять видно себе загреб! Так! Значит снова загонит за пару тысяч на рынке белорусам. Вы гляньте, мужики, простое нижнее белье выдал, а противорадиационные трусы снова налево сплавит! Юр, ты детей иметь собираешься?

Новоиспеченный лейтенант, ничего не понявший из его тирады и лишь переводивший взгляд с лица на лицо, покраснел и промямлил:

— Надеюсь…

Володя Расстегаев покачал головой и на полном серьезе, с апломбом, выдал:

— Тогда ты должен знать, что у нас техника — ракеты! И радиация имеется. Для этой цели, еще несколько лет назад, в специальном НИИ, были придуманы специальные трусы, чтоб достоинство, так сказать, не облучало. Понял? Надо уметь требовать свое! Ты с этим хитрым хохлом покруче говори. По столу стукни, что ли! Иначе зажилит, гад и не поморщится! На его крик внимания не обращай. Требуй свое, ты же старше по званию! Что ты за мужик будешь с импотенцией? Ты же молодой!

Пушкин внимательно посмотрел каждому в лицо, но не заметил и тени усмешки. Мало того, старшие лейтенанты смотрели на него с жалостью! Он не знал то ли верить, то ли нет. Гладько посмотрел на часы и поторопил:

— Юр, ты бы побыстрее мыслил! Этот гусь Жданько склад через двадцать минут закроет! А потом хрен ты у него чего вытребуешь. В ведомости расписывался? — Пушкин кивнул и старлей усмехнулся: — Все! Он завтра скажет, что все тебе выдал, как положено и не докажешь! Это сегодня еще можно что-то исправить. Если отказываться начнет, беги к командиру. Иван Артемьевич заставит выдать! У нас положено. И перестань интеллигентничать, это — армия! Здесь все жестко!