Ирина Лобановская - Лондаколор

- Шура, - строго сказала Лариса, - мне срочно необходим купальник! Дерзкий, вызывающий и ослепительно-одуряющий!

Шура громко зевнула и посмотрела в окно на бесконечные километры бело-синих снегов.

- Кому собираешься дерзить? С утра было минус двадцать четыре, - сообщила Шура. - На Канары, что ли, намылилась? Нашла богатого спонсора?

Кто бы это мог быть? - вяло подумала нелюбопытная Шура.

Она по жизни была телка телкой.

- Петрович вряд ли даст тебе сейчас отпуск.

- Петрович... - повторила, прикартавливая на манер Орловой в известном старом фильме "Цирк", Лариса. - Петрович... Это не суть. Эх, Шура... Ищи купальник, подруга!

- Да чего искать, - так же вяло отозвалась Шура. - Приезжай... Подберешь, чего душе угодно. Только это нынче дорогое удовольствие.

- Знаю, - сказала Лариса. - Жди после шести. А может, чуточку раньше.

Вечером в магазине подруга Шура безразлично выбросила на прилавок множество цветных пакетов, хранящих в своей глубине предвкушение моря, солнца и остановившихся глаз загорелых плейбоев, еле выдерживающих искушение Ларкиным телом.

- Выбирай! - лениво сказала Шурка. - На вкус своего нового друга. Можешь померить.

И махнула рукой в служебные закоулки магазина.

- А что ты присоветуешь? - справилась Лариса у подруги, хорошо знакомой с разными фирмовыми тряпками, увенчанными лейблами.

Безынициативная Шурка зевнула.

- Все одно! - сказала она и махнула рукой. - Здесь самое главное - заставить трудиться воображение! Чтобы эти козлы в плавках все, как один, утирая с поганых рож капли пота и слюни вожделения, зафантазировались до подъема своей главной особенности!

У Шуры были очень сложные и упорно приближающиеся к стадии трагической надорванности отношения с противоположным полом.

Неизвестно, ошеломил ли жюри больше сам купальник или Лариса, в него облаченная, на высоких каблуках, томная и слегка развязная, с длинными распущенными волосами и сама немного распущенная под стать им. Но только жюри в лице самых видных мужей города взглянуло на Ларису жадными, загоревшимися, изнемогающими очами и единогласно избрало ее победительницей, присудив ей корону королевы красоты.

Теперь все это было позади. Неприятный сквозняк из темного зала, уставившегося на Ларису множеством оценивающих и раздевающих глаз... Как холодно... Злой шепоток за спиной разгневанных соперниц, претендующих на местную красоту... Страх и отчаяние, и дурацкая, хотя вполне справедливая мысль: "Зачем я все это делаю? Для чего все эти глупости в виде купальников, подиумов и визгливого жюри?!"

Но отступать было поздно. И некуда. За ней - она сама.

Увековеченная Лариса явилась в понедельник на работу в ореоле громкой известности и несомненной популярности.

Петрович вскочил, когда она внесла ему обычный утренний чай, и торопливо усадил рядом, оглядывая замаслившимися глазами. У градоначальника слегка дрожали пухлые ручонки. Возможно, после вчерашних, крайне затянувшихся посиделок возле томной Алены Геннадьевны, считавшей своим долгом и почетной обязанностью ставить на стол сразу несколько непочатых бутылок "Гжелки".

Лариса вздохнула. Ей было скучно. Слава ничего не изменила в ее тоскливом существовании и не прибавила ничего радостного к ее жизни. И не могла изменить. Слава... Пустое слово... Ради чего Лариса так старалась победить?! Разве она думала чего-нибудь достичь и что-нибудь переделать? Очередная глупость...

Робко, прицельно прижимаясь жирненьким плечом, мэр сказал, что он в своей жизни еще не встречал женщины краше и обольстительнее.

Значит, раньше он этого не видел?.. Всегда всех нужно ткнуть носом прямо в действительность, да еще и объяснить очевидное... А как же Геннадьевна? - грустно подумала Лариса, пожалев недалекую Аленушку, все еще опрометчиво рассчитывающую на свое женское счастье.

Но оспаривать свою обольстительность Лариса не стала - слишком примитивно! Да и против правды не пойдешь. И отправилась в приемную градоначальника вбивать в нестойкую склеротическую память мечтающего о пенсии компьютера жесткие директивы мэра по поводу уборки сроду неубирающегося города.

Мэр явно готовился к бурным весенним разливам.

Потом Ларису ненадолго развлекла председательша, вызвавшая королеву на ковер, чтобы предъявить идиотические претензии по поводу возраста.

Ну да, обманула!.. Что тут особенного? Нынче как жить безобманной и честной девушке? Да еще и без денег...

И тогда Лариса внезапно решила ехать в Москву. Ибо куда еще ей было деваться с ее королевской короной?..

Со шпиля университета рухнула огромная кривая сосулька-маньячка, жестоко навсегда расправившись с машиной ректора и заодно свирепо убив еще тройку иномарок завкафедрами. С этой крупномасштабной разборки в Москве началась бурная, разливающаяся потоками весна.

В тот день доцент кафедры мехмата Юрка Ашмарин искренне порадовался своей безмашинности и одновременно загрустил от одиночества.

Вечером того же дня воздушный цирковой гимнаст Олег пожалел, что у него нет и никогда не было детей. И теперь уже, видимо, не будет. Почему-то ни одна дама, ни в одном городе огромной России, не отважилась подарить гимнасту наследника или наследницу его головокружительных трюков и тем самым осчастливить циркача на все оставшиеся годы.

Именно в тот неприметный ни для кого день в Москву ступила с Павелецкого вокзала Лариса, нагруженная всего одной сумкой. Ну, для чего ей ее провинциальные шмотки, когда мода меняется ежеквартально? И разве женщине нужно еще что-то, кроме ее узаконенной, признанной и увенчанной короной красоты?..

Озаренная ею, Лариса медленно двинулась к метро.

Недавно ей исполнилось тридцать лет. Эта цифра начинала ее чуточку и все настойчивее тревожить. Поэтому Ларисе стоило поторопиться и в ускоренном темпе переустроить свою жизнь. Будущее казалось смутным...

Тоня вышла из автобуса. Медленно падал ленивый снег, стараясь делать это красиво и грациозно и заполнить собой все пустующие пространства. Большие кружевные изразцовые и нахальные снежинки - музейные редкости - навязчиво требовали ими полюбоваться. И с этой единственной целью настырно приставали и прямо-таки липли к прохожим.

Тоня подошла к магазину, размышляя, что бы купить на ужин и на завтрак. В доме, как всегда, нечем поживиться даже случайно заскочившей на вечерний огонек мышке. У витрины ее остановил мобильник, проигравший родную и любимую музычку "Вставай, страна огромная!" Тоня не раз собиралась сменить милую русскому сердцу песенку на "Болеро" Равеля, да все никак не доходили руки.

Звонил племянник Денис, сын бестолкового брата-близнеца Кости и его не менее бестолковой жены Ирки. Одинокая Тоня обожала племянника и, в сущности, растила его одна, отлучив от довольных своим раскрепощением родителей.