Пол Тот - Ш-ш-а...

Только страшно боюсь, как бы не произошел какой-нибудь несчастный случай. Боюсь, что когда-нибудь он поедет домой в слишком самоуверенном настроении, которое на него накатывает после чрезмерной выпивки, когда в голове возникает какая-то мысль, захватывает и перетряхивает мозги, как тот самый стеклянный шар, где внутри сыплется снег. Оторвет глаза от дороги, уставится на прекрасную иллюзию и врежется прямо в дерево. Уже вижу газетные заголовки. И что я тогда буду делать?

Как я предсказывала, настроение Рея-старшего с каждым днем ухудшается. Можно подумать, фабрика его доконала. «Что Бог против меня имеет?» – спрашивает он. А я говорю, скажи спасибо, что у тебя есть работа.

Вижу, он снова пьет в обеденный перерыв. Слышу запах пива. Знаю его привычки. Ходит куда-то с приятелями пиво пить. После чего они возвращаются на работу, к станкам. Взрослые люди. Кажется, будто ХОТЯТ, чтоб им пальцы отрезало. Он приходит домой совсем мрачный, потому что пиво уже выветрилось. Тайком ищет спиртное, выпивает украдкой. Знает, что я слежу, глаз не спускаю. Поэтому еще сильней бесится. Когда он в таком виде, я готова порой схватить нож и воткнуть ему в сердце. Чувствую даже, как лезвие входит. Слышу: «Пффф». А потом вижу кровь кругом, слышу плач Рея-младшего, вцепившегося в отцовскую ногу.

По крайней мере, Рей-старший в прошлые выходные сходил в страховую компанию. Это я его погнала, вытащила из постели субботним утром, хоть он жутко ругался, но мне самой со всеми делами не справиться.

Прости, что так часто пишу о проблемах, но уже говорила, что так и знала. Сегодня он пришел домой с налитыми кровью глазами, ругаясь как сапожник. Даже не взглянул на ребенка, который полз следом, хватаясь за башмаки. Прошел в ванную, закрыл за собой дверь, пустил воду и отключился, пока вода не потекла в коридор из-под двери. Мне пришлось выбить створку плечом, ворваться, закрыть кран, оплеухами привести его в чувство. Идиот даже не разделся. Очнулся и говорит:

– Что ты делаешь, черт побери? Зачем бросила меня в чертову ванну в одежде?

Ну, тогда я ушла. И он тоже приплелся, плюхнулся в мокрой одежде в постель. Наверное, проснется весь мокрый и скажет, что глупо было укладывать его в постель одетым.

Рей-старший протрезвел, но это ненадолго. Думает, что с Реем-младшим не все в порядке, и винит себя. Гадает, не из-за выпитого ли им спиртного у младенца такая странная головка. Прилагаю несколько фотографий, снятых в разных ракурсах. Ты ведь медсестра, поэтому, может, посмотришь и выскажешь свое мнение. Пройдет ли это с возрастом? Врач говорит, что психически Рей вполне нормален. Сомневаюсь.

Ну, Рей совсем недолго продержался. Не пил два дня, а теперь взмыл ракетой в небеса, хлещет виски, будто претендует на звание рекордсмена-алкоголика в Книге Гиннесса.

Некролог в черной рамке. Не могу поверить, что его больше нет. Если б Рей-младший не обхватил отца по привычке за шею, а вцепился в рубашку, дернул бы и порвал, возможно, Рей-старший не упал бы с подвальной лестницы, не разбил голову. Падая, он крепко держал Рея, и это его погубило. Что теперь будет? ЧТО ТЕПЕРЬ БУДЕТ? И хотя Рей-старший крепко его держал, по-моему, Рей-младший все-таки ударился головой. Еще громче плачет и безобразничает хуже прежнего.

Прости, что не писала и не звонила. Обдумала твое предложение, но, пожалуй, лучше здесь останусь. Пишу, потому что по-прежнему не люблю разговаривать по телефону. Боюсь, больше ничего не осталось, как уйти от мира. Стараюсь заботиться о Рее, но не могу заставить его замолчать, не хочу целыми днями слушать стиральную машину.

В определенном смысле это его вина. Не хочется говорить, но ребенок в его возрасте должен все-таки чуточку соображать.

Как привыкнуть, как приспособиться? Как смотреть теперь на Рея-младшего? Я по-прежнему вижу то самое изумрудное море, но теперь сама в него падаю, погружаюсь на дно. Море было последним счастьем, которое выпало перед началом сплошных бед, оставшись в рассеянном взгляде Рея-младшего. Он как бы уплывает в него навсегда, увлекая меня за собой.

Чтобы расплатиться с Шантиль, надо заложить часы. Я решил пойти в «Американский ломбард». Заведение с таким названием заслуживает доверия.

По пути думаю о письмах. Прочитал всего несколько. Их еще много, только вряд ли хочется узнать больше того, что уже узнал.

Практически о прочитанном и без того догадывался. Мама постоянно твердила родственникам, соседям, даже почтальону: «Рей слегка не в себе после того, как ударился головой. Это не наследственное, я во время беременности не пила и не принимала наркотики. Он просто головой ударился, вот и все».

Однажды она пришла в школу после телефонного звонка учителя. Я подслушивал их разговор в коридоре.

Учитель сказал:

– По-моему, Рей особенный.

Мама сказала:

– Знаю. Неужели вы думаете, будто не знаю? Вызвали меня сюда, чтобы это сказать? Неужели считаете, будто мне неизвестно, что он отсталый?

– Совсем не в том дело, – сказал учитель. – Я говорю «особенный», имея в виду «одаренный». По-моему, у Рея довольно богатое воображение. Проводившиеся в штате и в общенациональном масштабе тесты показывают, что он…

– Шутите?

– Шучу? Миссис Пуласки, зачем мне шутить подобными вещами?

– Все знают, что Рей чокнутый. Вы когда-нибудь хорошенько на него смотрели?

– Миссис Пуласки!

– Слушайте, Рей действительно особенный, и если это подарок, не присылайте мне его на Рождество. Что касается воображения, то, по-моему, у шизофреников оно тоже очень богатое. Могу поклясться, им приходит в голову такое, что даже никогда не приснится человеку в здравом рассудке. Переведите его в класс для отсталых, как делают в других школах, если не считаете, будто знаете больше всех прочих школьных учителей в целом городе.

С тех пор учитель проявлял ко мне особый интерес, ограждал от мальчишек. Но после того, что говорила мама, я никогда не верил похвалам учителя. Думал, он надо мной издевается.

Мама мне часто рассказывала об отце. Когда я спрашивал, что с ним случилось, она говорила: «Он погиб, спасая тебя. Ты в него вцепился, как птица когтями, и он потерял равновесие. Крепко держал тебя, падая с лестницы. Ты все равно ударился головой, хотя, если бы не отец, разбился бы насмерть».

До этих самых писем она никогда ни словом не упоминала о пьянстве. Для меня это новость. Мама постоянно твердила, как усердно трудился отец ради нас, а я вместо благодарности только лип и цеплялся к нему. Говорила, при жизни он так и не получил заслуженной награды, в отличие от меня.