Бахыт Кенжеев - Иван Безуглов

- Ты забыл о Лермонтове, - сказала Таня. - Разве не он писал основной текст контракта, который тебе вчера пришлось так долго исправлять?

Подмосковные дороги - сущее наказание для современного модника, дорожащего своими белоснежными реебоковскими кросовками. Ладные, щедро сдобренные живой зеленью дома дачных поселков, наставленные аккуратными рядами в тридцатые и ранние пятидесятые годы, пришлись не на обустроенную землю, снабженную должными коммуникациями и покрытую теплеющим к вечеру асфальтом, но на бывшие угодья бывших деревень, жители которых то ли были выселены, то ли исхитрились сами переехать в столицу от сельской бескормицы, то ли до сих пор прозябают в своих избах на отшибе, с ненавистью поглядывая на городских пижонов - детей и внуков тех, кто с помощью каких-то большевистских хитростей отобрал у них дедовские наделы. Новые дачи были построены, но о дорогах толком не позаботился никто, и в лучшем случае они посыпаны гравием, под которым всякую весну, не говоря уж об осени, девственно хлюпает первородная глинистая земля. Автобусы, даже те разбитые и скрежещущие, какие только и есть в бестолковой русской провинции, до дачного поселка не ходили, и когда Иван с Таней добрели, наконец, до лежавшей километрах в восьми станции электрички, ноги у них были в грязи чуть ли не по колено, а позолоченная стрелка безугловского "Ролекса" приближалась к восьми. На продутой ветром платформе уже скапливался народ - недостаточные клерки, служащие в Москве, но обитающие в избах без телефона и канализации, непонятные тихие старушки в серых платках из козьего пуха. Были и бодрые нищие, собирающиеся на промысел в подземные переходы столицы, присутствовала и парочка цыганок, живописно облаченных, согласно своей незамысловатой профессии, в анилиновые цветастые платки и широкие черные юбки, в складках которых, казалось, мог бы поместиться весь Черноморский флот. У единственного на всю платформу телефона-автомата была с корнем вырвана трубка, и позвонить в город Ивану не удалось.

До электрички оставалось еще минут двадцать, и Безуглов, расхаживая по платформе, заметно нервничал. Миновал мгновенный порыв, который заставил его таким доверчивым взглядом посмотреть в глаза Тане. Иван снова превратился в работящего, сосредоточенного брокера, озабоченного не столько собственной судьбой, сколько своим местом в деловом мире, читай - судьбой сегодняшних переговоров. Несомненно, неведомые конкуренты хотели не просто сорвать сделку, но вытеснить из нее Ивана, заняв его место сами, и потому следовало торопиться.

Чтобы купить билеты на электричку, ему пришлось за бесценок продать цыганке, увешанной бусами, браслетами и монистами, пару фирменных зажигалок с надписью "Брокерская фирма Ивана Безуглова", которые он на всякий случай всегда носил во внутреннем кармане кожаной куртки. Его долларов похитители не взяли - но газовый пистолет все-таки исчез, как и баллончик Тани. Разбитная цыганка, обрадованная неожиданным барышом, вызвалась бесплатно погадать Ивану. Он заинтригованно наблюдал за комбинациями, в которые раскладывались прямо на бетонном перроне карты из видавшей виды засаленной колоды.

- Были у тебя, красавец, только что большие неприятности, но миновали. А суждена тебе, красавчик, дальняя дорога с червонной дамой, - верещала цыганка, - встреча с пиковой дамой в чужой стороне, суждены тебе по возвращении из чужой стороны большие хлопоты в казенном доме. Что, голубчик, не веришь?

Но Иван уже вежливо отошел от гадалки. Он почитал все эти фокусы с картами за чистое суеверие, и не отказался от предложения только из любопытства.

- Что же тебе наговорила эта колдунья? - спросила Таня, когда он подошел к ней с билетами. - Я видела, как она раскладывала карты.

- Обычную чушь, - Иван махнул рукой. - Мне знаком этот незначащий набор слов, на который ловятся доверчивые простаки. Правда, она предсказала мне, что я потеряю свое богатство, а потом с помощью какой-то червонной дамы верну его. Какая ерунда, Танечка. Мы ведь живем не в сказке, а в нормальном мире.

- А я иногда верю цыганкам, - засмеялась Таня.

- Может быть, нам нанять такую предсказательницу в офис, чтобы заранее извещала нас о колебаниях курса доллара? - пошутил Иван. - Помнишь, как он за месяц упал в два раза, а потом опять поднялся? Кое-кто из моих коллег нажил на этом порядочный капитал, а кое-кто и разорился. Ничего конкретного эта братия предсказать все равно не может. Ты знаешь, - задумчиво продолжал он, словно возвращаясь к неотвязно преследовавшей его мысли, - сегодня я во второй раз в жизни столкнулся с предательством.

- А я - в первый, - печально откликнулась она. - Надеюсь, ты не подозреваешь меня?

- Как тебе не стыдно, - искренне возмутился Иван.

- Кого же тогда?

- Откуда я знаю, Таня! Мне так мучительно подозревать своих друзей. Может быть, кто-то прослушивает наш телефон? Никто из моих товарищей, я уверен, не мог предать интересы фирмы ради конкурентов. Ведь мы начинали вместе еще пять лет назад, когда коммунистическая власть только начинала распадаться, и никто не мог быть уверен в завтрашнем дне. Мои трое друзей вслед за мной бросили все - работу, карьеру, положение в тогдашнем обществе. Баратынский даже был членом партии, он единственный среди нас считал, что ее можно оздоровить изнутри. Но его исключили, как только он стал заниматься бизнесом. Друзья и родные считали нас авантюристами. Скептики твердили нам, что большевики никогда не расстанутся с властью, и рано или поздно мы все кончим в застенках КГБ. А Лермонтов был самым энергичным из нас, он легко загорался новыми идеями, и умел зажечь остальных. Мы выжили, мы прошли сквозь такие испытания, которые тебе и не снились, Танечка. Конечно, владелец фирмы - я сам, а они всего лишь мои служащие, но в свое время мы сами так решили. На корабле нельзя без капитана.

- Неужели это кто-то из них? Я тоже не могу поверить.

- Мне даже думать об этом больно, - вздохнул Иван. - Однако я давно заметил, что у Лермонтова накапливается недовольство своим местом в фирме. Он был отличным юристом в те годы, когда нужно было выискивать лазейки в законах. А теперь, когда законы, пусть несовершенные и меняющиеся чуть ли не каждый день, стали значительно мягче, я все чаще ловлю его на ошибках. Несмотря на его молодость, Таня, он все-таки человек вчерашнего дня.

- Почему же ты не уволишь его?

- Ты думаешь, у меня нет сердца, Таня?. В конце концов, я стольким обязан Мише, а если в его контрактах и есть ошибки, то вряд ли они злонамерены. Хотя... Если бы вчера Тютчев не увидел неверной формулировки в одной из статей, то сделка бы практически погибла. То есть, все шло бы своим чередом, но мы оказались бы в убытке из за курсовой разницы в стоимости фрахта. И на этом неплохо бы нагрели руки наши партнеры в Канаде. Но нет, я даже думать об этом не хочу. Мое правило - не подозревать человека в преступлении, покуда не увидишь убедительных доказательств. Так что подождем с выводами, госпожа Алушкова.