Марина Юденич - Дата моей смерти

— Никаких проблем! — жизнерадостно отозвался Егор. Просто мы будем летать в Париж за одеколоном.

Блондинка восхищенно развела руками.

Егор, тем временем, соизволил все же вдохнуть выбранный мною аромат.

Глаза его стали вдруг серьезными: он всегда чувствовал настоящее.

— Да — сказал он с некоторой долей удивления, — Попала. Это то, что нужно. Абсолютное попадание. Это мое, вне всякого сомнения.

Мы покидали бутик « CHANEL'», купив, помимо вороха одежды, шляпок и сумочек, еще и целую упаковку, а, попросту говоря — ящик, одеколона «ot couture», чем повергли персонал прославленного Дома в полный и абсолютный шок.

Такого не позволяли себе даже арабские шейхи.

Покупки доставили этим же вечером в наш номер в отеле « Dе Crillon» с огромным букетом цветов « pour madame» и бутылкой довольно приличного коньяка — "pour monsieur ". В прилагаемом письме директрисса по продажам "

pret — a — rorte " дома « CHANEL» выражала надежду, что в нашем лице Дом обрел постоянных клиентов.

Она не ошиблась.

И хотя ящика одеколона хватило надолго, он все же однажды закончился, и мы снова, как и обещал, Егор полетели в Париж.

Разумеется, мы летали в Париж и по другим поводам, и каждый раз не обходилось без покупок, но, решив однажды, Егор оставался верен слову — за одеколоном мы летали специально, приобретая каждый раз целую упаковку.

Во время третьего нашего «одеколонного» набега, директрисса, которая теперь была для нас почти родным человеком в Париже, предложила организовать доставку редчайшего одеколона в Москву, персонально monsieur Краснову.

Егор возмущенно отказался. Она посягнула на его личный, придуманный и исполняемый только им ритуал.

В тот день, когда, из окна нашей спальни я привычно смотрела на сияющий черным глянцем лимузин Егора, привычно отъезжающий от парадного крыльца, и в сознание мое неожиданно бухнулась тяжелая, мрачная и неотвязная мысль « Я вижу его в последний раз», в коробке оставался один-единственный флакон одеколона.

Мысль я легкомысленно прогнала, и потихоньку начала готовиться к очередному короткому визиту в Париж.

Визит, как известно, не состоялся.

Но почему-то в душе я была уверена, что, сменив меня на « другую женщину», Егор сменит и одеколон.

Не знаю, откуда взялась эта уверенность.

Оснований усомниться в порядочности бывшего мужа теперь у меня было предостаточно. Так почему он должен проявлять порядочность даже щепетильность в такой мелочи?

"Подумаешь, одеколон, выбранный брошенной женой. Ну и что? Жена надоела, а одеколон — нет. В конце концов, я к нему привык и это моя традиция — летать за одеколоном в Париж. "

Он вполне мог рассуждать так.

Более того, подобное рассуждение было вполне в его духе.

Все так.

Но отчего — то жила во мне эта странная уверенность: теперь он пользуется другим одеколоном.

Скажу больше, история с одеколоном была столь ярким и счастливым некогда моим воспоминанием, что, размышляя о многом, что соединяло нас, уже после того, как Егора не стало, я несколько раз думала и о нем, об этом редком одеколоне. И была среди этих мыслей одна, ее я помнила точно.

" Никогда больше не услышу я этого аромата — подумала я, — нога моя не ступит больше на авеню Монтень, и уж тем паче не переступит порога бутика "

CHANEL", даже если снова попаду в Париж. "

Почему?

Да потому, что там, с галльской непринужденностью, подавая в примерочную очередной костюм, могут вскользь заметить, что странный monsieur который покупал одеколон « ot coutur» целыми упаковками, еще пару раз совершал свои умопомрачительные набеги, правда, в компании с другой дамой. А потом и вовсе куда-то пропал.

И вот теперь, спустя полгода года с того дня, когда я последний раз вдохнула этот горьковатый, тонкий аромат, прикоснувшись к щеке Егора, зашедшего в спальню поцеловать меня перед отъездом, я снова отчетливо ощущала его в своей пустой квартире.

Запах был слабым.

Различить его можно только лежа на кровати, а лучше — уткнувшись лицом в подушку, потому что источала его именно она.

Только она.

Одна во всем доме.

В то же время, мое изощренное внимание отказывалось признавать, что подушки касался кто — ни будь посторонний.

И все это вместе было совершенно невозможно, нереально, не укладывалось в рамки здравого смысла.

Всего этого не могло быть, просто потому, что никогда не могло быть ничего подобного.

Я взяла подушку и, прижав к лицу, глубоко вдохнула.

Горький аромат парижского одеколона ощущался по-прежнему отчетливо.

В прихожей раздалось чуть слышное звяканье ключей: как всегда бесшумно возвращалась с работы Муся.

Я еще несколько секунд посидела, сжимая в объятиях подушку, привыкая к запаху и ощущая его все менее отчетливо.

Когда горький аромат стал почти неразличим, я аккуратно положила подушку на место и, тихо поднявшись с постели, вышла в прихожую.

— Ты только что вернулась? — Муся с удивлением оглядывала мой яркий уличный наряд — Да. Минут за пять до тебя.

— Странно, я минут десять толкалась возле лотков. Хотела купить какой — ни — будь фильм — посмотреть вечером, а тебя не заметила, хотя ты такая яркая сегодня. Не простудишься? На улице обманчиво: солнце светит, но до весны еще далеко — Нет. Я просто прошлась по бульвару несколько кругов — и обратно. Ты потому меня и не видела, что уткнулась в лотки у метро.

— А-а! Ну, понятно. Как ты, в порядке?

— В полном — Ну и слава Богу! Давай ужинать. Потом фильм посмотрим. Вроде неплохой. Иди переодевайся… И как ты только ходишь на таких каблуках?

Я охотно демонстрирую — как, бодро удалясь к себе в комнату переодеваться.

Именно в эти минуты во мне окончательно созревает решение: я не стану рассказывать Мусе о сегодняшних происшествиях.

Просто потому что я совсем не уверена в том, что все это происходило на самом деле.

Вечер, как ни странно сложился совершенно обычно: с тихим, неспешным ужином на кухне, плавными разговорами ни о чем.

А после мы преступили к просмотру фильма, приобретенного сегодня Мусей на лотках у метро.

Фильм, по крайней мере, если судить по названию, был вполне в Мусином вкусе, впрочем, за полтора года она сумела привить свои пристрастия и мне.

Муся любила все мистическое, связанное непременно с действием каких-то неведомых высших сил.

Разумеется, это были не пошлые страшилки с выскакивающими из гробов покойниками и летающими над спящими городами вампирами.

Нет, Муся всегда, было ли это видео или новый роман, выбирала произведения тонкие, пронизанные мистикой, как легким туманом бывает пронизан вроде бы яркий осенний день.

Это были, бесспорно, красивые веши, с красивыми героями, живущими красивой жизнью, но в этой жизни все складывалось каким-то странным, загадочным образом, мистические события вплетались в ее живую ткань почти незаметно и очень органично.