Марина Юденич - Сент-Женевьев-де-Буа

— Вы правы. Это необходимо. — она не стала уточнять, что именно необходимо, но Поляков, похоже, понял, хотя его взгляд обращенный в ее сторону был несколько удивленным. Удивление относилось, однако к ее внезапному заступничеству, а не к содержанию реплики. Он помолчал несколько секунд, по-прежнему глядя в ее сторону, словно пытаясь разглядеть черты лица, а потом продолжал с прежней отрешенностью — Итак, удивительной была не сама кровавая расправа, а два сопутствующие ей обстоятельства. Во-первых, сумасшедшая Ирэн фон Паллен узнала в моем деде — сочинителя Рысева и пыталась даже, как следует из документов, раздобытых господином Артемьевым на него броситься, но была, так сказать, остановлена. Выстрелом в упор. Второе и самое пожалуй потрясающее в этой истории — это обстоятельства гибели… Или не гибели? Я не знаю, как это назвать и общепринятыми понятиями этого, видимо, вообще определить нельзя. Словом, то, как мой дед убивал настоятельницу монастыря. — последняя фраза далась Полякову труднее других. Отстраненный тон изменил ему, и на слове «дед» он сделал подчеркнутое интонацией ударение Потом наступила пауза. Сумерки уже давно наполнились мраком ночи — полумрак гостиной сгустился, и пламя свечей совсем уже не могло совладать с ним — их золотистое неровное сияние лишь слабыми бликами достигало пространства над столом и вокруг него Однако это, похоже, устраивало присутствующих. И снова, словно спеша на помощь Полякову из темноты раздался мягкий голос Татьяны:

Вы опять правы. Это не было гибелью, даже в материалистическом упрощенном понимании. И вообще — это факт удивительный и уникальный Он очень наглядно подтверждает то, во что так упорно не хочет поверить отравленное материализмом и самоуверенным всезнайством развитой цивилизации человечество — в примат духа над телом, причем — что самое главное примат, именно материализованный. Понимаете, они ведь так и не смогли ее убить в их, да и нашем теперешнем представлении о смерти физической, потому что ее душа или сознание, как вам будет угодно, оказались столь сильны. Истории известны случаи сходные с этим, но все они датированы очень отдаленными временами и дошли до нас в основном лишь как религиозные предания, что позволяет оппонентам ставить под сомнение их достоверность. А это факт, что называется исторический И посему чрезвычайно важный — Да, но засвидетельствован он лишь показаниями полусумасшедшей или сумасшедшей старухи, на которой советские психиатры в погонах — можем себе представить, что это такое… Слава Богу, теперь осведомлены и не понаслышке. Так вот эти эскулапы в погонах ставили над ней какие-то свои эксперименты Так где же гарантии достоверности? — это был Артемьев. Он оппонировал не из принципиальных соображений, напротив, все что говорилось до этого Татьяной и ее коллегами его чрезвычайно заинтересовало и он, скорее, склонен был принять на веру некоторые их утверждения, чего делать в принципе не любил. Но сейчас в нем заговорил профессиональный скепсис, которому он предавался больше по инерции, нежели сознательно Впрочем, было еще нечто, что заставило его возразить Татьяне Однако это нечто, уж точно не отразилось в его сознании. Подсознательно же его задело ее явное стремление прийти на помощь Полякову, проявившееся уже дважды. Однако, к счастью для себя, Леха этого пока не осознавал, иначе ко всем его сомнениям и переживаниям добавилось бы еще одно.

— Но тогда все, что она рассказала, следует поставить под сомнение, и мы, получается, не знаем ничего, кроме того, что в Петербурге убили фон Палленов. То есть, весь второй эпизод следует исключить. А он как раз является связующим звеном… — Куракина такой поворот событий явно не устраивал — он страстно хотел добраться до истины, какой бы невероятной она не казалась. К тому же, из всех присутствующих он, возможно, более всего был подготовлен-воспитанием и образованием, всем своим прошлым, включая прошлое генетическое, — к восприятию того, о чем говорила Татьяна. Она же в полемику с Артемьевым вступать не пожелала, ограничившись коротким, произнесенным едва слышно, вопросом — А где же тогда ее останки?

— Ну, тут версий может быть — миллион — Артемьеву вовсе не хотелось с ней спорить, к тому же дискуссия уводила в сторону от основной темы, а она была ему чрезвычайно интересна, однако какой-то упрямый зверек, сидящий внутри, казалось дергал его за язык Такое свойство Леха за собой знал и знал, что противостоять ему бесполезно. Однако противостояние пришло извне и оказалось успешнее внутреннего Его мягко, но решительно остановил Ковалевский — Все это очень интересно, господа и конечно заслуживает всяческого внимания и обсуждения, но собрались мы для другого, и времени у нас не так уж много Поскольку, возьму на себя смелость напомнить вам весьма прозаическую и мелкую деталь, но самолет завтра, если мы конечно решим лететь, стартует в восемь часов утра, а сейчас уже дело близится к полуночи… так что, сами понимаете…

— Да, конечно, — быстро согласился Артемьев, — простите это я виноват Продолжайте, Дмитрий Николаевич.

— Собственно, по второму эпизоду, как определил его Микаэль, я закончил, — потраченного на отвлеченную дискуссию времени вполне хватило Полякову, чтобы окончательно взять себя в руки Теперь он говорил достаточно спокойно и с обычными своими интонациями Впрочем, самое трудное на этом этапе было им сказано, хотя главное, безусловно было впереди. — Важно здесь еще, пожалуй, вот что. И важно чрезвычайно. Рысев и мой дед оказались не только полными тезками, что еще можно было бы объяснить странной, поразительной, но — случайностью. Однако потрясает их внешнее сходство.

Практически, это один и тот же человек. Впрочем, вы сами имели возможность в этом убедиться — Да, сходство поразительное Если это всего лишь сходство. Вы все-таки полностью исключаете возможность того, что речь идет об одном и том же лице?

— Категорически. Слишком большая разница в возрасте Дед, судя по всем анкетам, а в ЧК и, особенно, позже в НКВД с этим делом было строго — сами знаете, родился в 1899. Следовательно, если предположить, что он и Рысеводно и то же лицо, Рысеву в 1917 должно было быть восемнадцать лет, что тоже опровергается фактами. Допустим, Рысев, скрываясь от правосудия и вообще подстраиваясь под новые обстоятельства виртуозно подделал документы, взял новую фамилию — Тишкин и убавил свой возраст. Но тогда в 1922 году, когда он женился на моей бабушке, ему было сорок два года, это следует из документов Рысева. Разницу в девятнадцать лет закамуфлировать вряд ли возможно. Ведь не делал же он пластическую операцию, в самом деле! Да и зачем было Рысеву, создавать себе неудобства, так сильно сокращая свой возраст. Абсурд.