Мария Москвина - Уроки косметики

Валя старалась не смотреть на Маргариту Ивановну, но краем глаза видела, как та размашисто и сердито наклоняется вперед в проходе между столами. Вдруг она нечаянно задела рукой свою фарфоровую чашку, стоящую на краю стола. Чашка взлетела в воздух и, стукнувшись о твердый, покрытый жестким линолеумом пол, разбилась вдребезги.

— Ой! — вскрикнула Маргарита Ивановна. — Как же это я! Моя любимая чашка! Из чего же я сегодня чай буду пить?

Валя подбежала к ней, стала помогать собирать осколки.

— Не волнуйтесь, Маргарита Ивановна! У меня есть запасная чашка. Я вам отдам ее, — сказала Валя.

— Спасибо, детка! — ответила Маргарита Ивановна и села за свой стол.

А Валя вернулась на свое рабочее место и продолжала изучать какую-то скучную, длинную инструкцию.

В обеденный перерыв она вышла в коридор, сполоснула в умывальнике синюю с золотым ободком чашку и принесла ее Маргарите Ивановне.

— Маргарита Ивановна! — предложила Валя. — А давайте вместе чай пить за моим столом. Приходите! Я сегодня конфеты шоколадные принесла. «Мишка на севере».

— Спасибо, — сказала Маргарита Ивановна. — Я приду, — и великодушно кивнула головой.

В обеденный перерыв они сидели за Валиным столом, и Маргарита Ивановна, разглядывая Валю и как бы впервые видя ее, говорила тихим, таинственным голосом, почему-то все время оглядываясь по сторонам:

— Знаете, детка, что я вам скажу. Перед тем, как принимать душ, намажьте лицо жирным кремом. Он хорошо впитывается от горячего пара, а вода увлажняет кожу. А на ночь всегда смазывайте нижние и верхние веки питательным кремом. Кожа на веках очень нежная, быстро стареет, ее нужно поддерживать. О шее тоже не забывайте. Уход за ней очень важен. А то женщины о лице заботятся, а о шее забывают. А она как раз возраст и выдает. И руки. Крем для рук должен лежать в каждой комнате. Как чувствуете сухость — сразу кремом их, кремом. Руки это любят! — и она мило улыбнулась, довольная, что Валя ее внимательно слушает.

— Спасибо за советы, Маргарита Ивановна! — сказала Валя, убирая со стола. — Давайте я вашу чашку сполосну. Все равно мне свою мыть.

— Нет, нет! Что вы, что вы, детка! Я сама. И потом — движение полезно!

С этого дня Маргарита Ивановна каждый день в обеденный перерыв приходила к Вале, и они пили чай и разговаривали, как старые приятельницы. Больше говорила, конечно, Маргарита Ивановна. У нее за плечами была длинная жизнь, и повидала она много на своем нелегком пути.

Однажды, присев на стул около Вали, она достала из сумочки маленькую фотокарточку. На ней, около небольшого легкокрылого самолета стояла красивая, стройная молодая женщина в кожаном шлеме, кожаной куртке и в узких брюках, заправленных в высокие сапожки.

— А вы почти не изменились, — сказала Валя искренне.

Маргарита Ивановна благодарно улыбнулась.

— Я вошла в число первых советских летчиц! Была членом ДОСААФ. Потом меня учиться послали. Там я и с мужем своим будущим познакомилась. Он профессор был, старше меня намного. Историю преподавал. Шесть языков иностранных знал! Среди них — китайский. Когда мы поженились, его направили на работу в посольство, в Китай. А я осталась доучиваться. Только он недолго там проработал. Вскорости его вызвали в Москву и арестовали. И больше я его никогда не видела. А они все еще здесь — эти червяки! — наклонившись к Вале и крепко сжав ее руку, сказала Маргарита Ивановна. — Живут, спят, едят! А его — такого великого ученого, историка, давно нет в живых! — и она встала, с грохотом отодвинув стул, и ушла, не оглядываясь, на свое место.

Теперь, когда начиналась производственная гимнастика, Маргарита Ивановна подходила поближе к Вале и, делая упражнения, строго внушала ей:

— Гимнастику обязательно нужно делать! Чтобы осанку хорошую сохранить. И руки поднимать — вверх и в стороны. Чтобы мышцы укреплять, которые грудь поддерживают. Тогда она всегда красивая будет, не обвиснет! И ноги! Высоко колени поднимать! На цыпочках вытянуться! Вот так! — и она бодро шагала на месте под звуки музыки, доносящейся из приемника.

Как-то раз во время обеда Валя не выдержала и спросила:

— Маргарита Ивановна, а вас, что тоже арестовали?

— Он мне прямо так и сказал, — отвечала Маргарита Ивановна, смотря на Валю жестоким, ненавидящим взглядом, как когда-то, наверное, смотрели на нее. — Или пойдешь прямо сейчас со мной в соседнюю комнату, или сгинешь в болотах на Колыме!

— И что же вы?!

— Я? — Маргарита Ивановна рассмеялась, но как-то глухо, невесело. — Я влепила ему такую пощечину, что чуть руку себе не сломала, а ему — скулу! — она молчала. — Он уже умер давно от злой болезни… Я знаю… А мне квартиру однокомнатную дали. Компенсацию выплатили. Только вот рабочего стажа мне до пенсии не хватает. Не засчитали нам за стаж, когда мы в ледяных болотах загибались! Вот и приходится мне в нашей конторе стаж дорабатывать. Бумажки перекладывать с места на место!

Случилось так, что спустя короткое время после этого разговора, Валя заболела. Промокла, добираясь до дома под холодным весенним дождем. Схватила ангину и неделю провалялась в постели.

Выйдя на работу, она узнала, что часть помещений уже отремонтировали, и она со своим столом переезжает в соседнюю комнату.

Рабочие попросили ее вынуть ящики из стола, чтобы его легче было переносить. Она вытащила сначала заполненный бумагами нижний ящик и поставила его рядом, на пол.

В это время в комнату почти вбежала Маргарита Ивановна. Она стремительно прошла мимо Вали и, не заметив ящика, споткнулась и чуть не упала.

Обернувшись, она посмотрела на Валю холодными, чужими глазами и проговорила сквозь зубы:

— Вот они, эти бериевские штучки!

— Извините, пожалуйста, Маргарита Ивановна! — растерянно пробормотала Валя.

Маргарита Ивановна, прищурившись, еще раз внимательно взглянула на нее:

— А вы тут ни при чем, детка. Это все — они! — И она кивнула головой куда-то вверх, в потолок. — Затаились и ждут, чтобы снова все начать! Только напрасно! — она усмехнулась. — Никогда это не повторится… Никогда! — Маргарита Ивановна решительно дернула плечом и прошла на свое рабочее место.