Мария Москвина - Уроки косметики

Сразу после окончания института Валю распределили в новое, только что организованное конструкторское бюро. Помещение для него еще не было готово, и поэтому все сотрудники расположились в одной огромной комнате с множеством стоящих рядами столов, заваленных толстыми томами технической литературы, справочниками и какими-то разноцветными картонными папками, завязанными белыми тесемками.

Всего работников в конструкторском бюро было пока человек двадцать. В основном мужчины разных возрастов и только три женщины: Валя, ее строгая начальница Людмила Михайловна, худощавая, в очках, с гладко зачесанными волосами, собранными на затылке в тугой пучок. «Типичная старая дева!» — думала про себя Валя. Но, как потом оказалось, она ошибалась. Начальница была когда-то замужем, но ее муж погиб при невыясненных, загадочных обстоятельствах.

И еще одна немолодая женщина, которая ни с кем не общалась, и поэтому кто она и откуда, никто не знал. Известно было только ее имя — Маргарита Ивановна.

Она целый день сидела, низко склонившись над бумагами, записывая какие-то данные в канцелярскую книгу. Валин стол стоял в углу, в самом конце комнаты и ей был хорошо виден пушистый затылок Маргариты Ивановны, ее рыжеватые волосы, завитые в старомодный перманент и вязаная вишневая шаль, в которую она кутала свои острые плечи.

Красота этой женщины поражала Валю. Точеные черты слегка удлиненного лица, большие зеленые глаза и тонкие брови, выщипанные высокими дугами по моде далеких лет.

Но особенно удивляло Валю то, что на лице у Маргариты Ивановны не было ни единой морщинки. Через тонкую белую кожу проступал нежный румянец. Конечно, было видно, что женщина немолода и ей далеко за пятьдесят, но кожа на лице была гладкая, как у пятилетнего ребенка.

И великолепная осанка. Спина у нее была совершенно прямая, плечи откинуты назад, голова горделиво поднята, как будто Маргарита Ивановна все время носила на ней один из толстых технических справочников, разбросанных по столам.

Утром она широко распахивала дверь и, бросив, несколько надменно, общее для всех «Здравствуйте!», стремительной походкой проходила к своему рабочему месту, садилась за стол, открывала канцелярскую книгу и принималась строчить в ней мелким, бисерным почерком. И так, не отрываясь, до самого обеда.

Помещение, которое занимало конструкторское бюро, находилось на окраине Москвы, в новом районе. Ни столовых, ни кафе поблизости не было, и поэтому каждый сотрудник приносил свой обед из дома — бутерброды, термосы с чаем и кофе.

Когда появились электрическая плитка и чайник, в дальнем, противоположном от Вали углу, был выделен специальный «обеденный» стол, и Валина начальница, Людмила Михайловна, иногда варила на плитке сосиски, а то и картошку, предварительно вскипятив чайник, чтобы залить все это горячей водой для быстроты приготовления.

Постепенно Валя начала замечать кое-какие странности в поведении Маргариты Ивановны. Например, та часто разговаривала сама с собой.

Случалось, утром, придя на работу, она снимала пальто, и, вешая его на толстый гвоздь, вбитый для этой цели в стену, принималась сердито отчитывать какого-то человека, который оттолкнул ее от двери отъезжающего автобуса, и ей пришлось долго дожидаться следующего, и она чуть не опоздала на работу.

Или, склонившись над бумагами, бормотала что-то невнятное о потерянных ключах и пропавшем ожерелье из речного жемчуга.

Говорила она обычно тихо, ни к кому не обращаясь. Потом замолкала, уткнувшись носом в справочники.

Окружающие старательно делали вид, что ничего особенного не происходит, и обращались к ней подчеркнуто вежливо и любезно.

Одевалась она тоже необычно. Часто меняла вещи. Все они были красивые, добротные, но Вале казалось, что они где-то долго-долго провисели в пропахшем нафталином шкафу, и только сейчас их вытащили на свет Божий.

Каждый раз, появляясь на работе в каком-нибудь новом драповом, в елочку пальто, Маргарита Ивановна сообщала в пространство:

— Вот, подруги не забывают меня. Вчера одна привезла целый мешок вещей и все очень хорошие, приличные, почти новые!

Валя, безусловно, была несколько озадачена и поведением Маргариты Ивановны, и отношением к ней других сотрудников. Но она не особенно задумывалась об этом. Другие люди не очень интересовали ее. Она была молода, и жизнь ее была насыщена и романтична: работа, поклонники, друзья, театры, кино, поездки за город с компанией, веселые вечеринки.

Но однажды произошло совершенно незначительное происшествие, которое неожиданно сблизило ее с Маргаритой Ивановной.

Как-то весенним утром, Маргарита Ивановна, как всегда, летящей походкой вошла в помещение. Но в этот раз, глаза ее гневно сверкали, а волосы от резких движений развевались во все стороны. Она говорила сердито и взволнованно о том, что кто-то специально помазал краской ее почтовый ящик, и она испачкала руки черной масляной краской. Она показывала сама себе ладони, смотрела на них в расстройстве и удрученно качала головой.

Маргарита Ивановна долго не могла успокоиться, пока, наконец, старичок главный бухгалтер не подошел к ней и не спросил что-то тихо, низко наклонившись к ее уху. Она как бы очнулась, испуганно взглянула на него, стала рыться в бумагах и вытащила из стопки нужный листок.

Старичок-бухгалтер взял бумагу, поблагодарил Маргариту Ивановну и направился к двери. Проходя мимо Вали и заметив ее вопросительный взгляд, он приблизился к ней и прошептал едва слышно:

— Бедная! Ведь она десять лет в лагерях просидела. И где — на Колыме! — и он сочувственно покачал головой и тяжело вздохнул.

Все сразу стало на свои места. Валя с болью в сердце смотрела на Маргариту Ивановну. Ей стало ее очень жалко. Многие, видимо, все-таки знали ее прошлую жизнь, но не говорили Вале. Дескать, молодая! Что она понимает!

В одиннадцать часов старичок-бухгалтер включил приемник, и началась производственная гимнастика. Сотрудники поднимали руки, разгибали усталые спины, шагали, высоко поднимая колени и смотря куда-то в пространство или через большие светлые окна на улицу — на черные мартовские деревья и слежавшийся снег.

Маргарита Ивановна делала гимнастику очень старательно. Наклонялась вперед, доставая до пола кончиками пальцев. Поворачивала туловище вправо и влево, уперев руки в бока. И как всегда неожиданно, заговорила, обращаясь к кому-то неизвестному:

— Они думали, что я там погибну, окочурюсь, работая по колено в ледяной воде! Но вот я жива! А они… они сейчас — дряхлые старухи! Они смотрят на меня и завидуют! У меня… Посмотрите на мое лицо! Оно как у двадцатилетней девушки! Я гимнастику делаю каждый день. У меня все суставы на руках перебиты. Но это ничего! Зато фигура какая! А они — старухи! — повторила она, как заклинание.