Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

- Я ухожу.

Сзади хлопнула дверь, младший лейтенант ушёл в вагон. Это к лучшему, стало свободнее, всё равно от него никакой существенной помощи ждать не приходилось, а вот помешать в тесноте мог. Теперь можно и не изменять своей тактике, выработанной в многочисленных поединках на ринге и на ковре. Вперёд! И Вилли быстро и резко, нацелено, с небольшим выпадом правой ноги двинул концом трости в сторону живота капитана. Тот инстинктивно соединил руки, защищаясь, и тут же вскрикнул от боли, потому что Вилли не дал ему времени на осмысленную защиту, а, не останавливаясь в движении, мгновенно, уже левой ногой поддел кулак с ножом, и тот, сверкнув в лунном свете, звякнул о потолок тамбура, а потом упал к ногам Вилли. Не пытаясь его поднять и не глядя, Вилли отшвырнул нож ногой к закрытой двери перехода в соседний вагон, сам отступил туда же. И вовремя! Озверевший от боли, от ненависти к непонятному лейтенанту, который донимал его целый день, капитан прыжком бросился на него, вытянув руки, чтобы вцепиться, смять, повалить, растоптать. Но Вилли не только успел отбить протянутые к нему руки, но, перехватив их, ещё и помог своим рывком капитану по инерции пролететь мимо, к открытой двери вагона, и будто в замедленном кино смотрел, как поехала неудачно вставшая, соскользнувшая на пятке, левая нога капитана, поехала вниз по ступенькам подножки, а за ней и сам он, неловко приседая и безуспешно цепляясь за гладкую стену, не доставая до ручки открытой двери. И так он соскальзывал до тех пор, пока его левая нога совсем не сорвалась с подножки, встала там на убегающую землю, потянула за собой вторую ногу и туловище, и капитан, успев мимолётно повисеть на поручне, так и не сумев подтянуть убегающие ноги, закричал от боли и отчаяния и рухнул в темноту. Вилли, перегнувшись, выглянул вслед, но ничего не увидел. Стала пробирать дрожь от холода ночи и миновавшей опасности. Он отступил от двери, захлопнул её и споткнулся о маленький чемодан – причину распри, стоявший раньше за дверью. Наклонился, поднял, осмотрел, тот ничем не отличался от других таких же, хотел заглянуть внутрь, но чемодан был заперт. Непроизвольно глазами поискал, чем бы открыть, и увидел нож. Взял его, но открывать чемодан вдруг раздумал. Хотелось скорее уйти отсюда. Войдя в вагон, засунул чемодан на третью полку в первом же купе, рядом с какими-то вещами, и пошёл на своё место.

- Ты-ы-ы? – громким шёпотом на шумном выдохе встретил его спасённый сосед. – Как это? Ты? Вот здорово! Один? А где тот?

Вилли, стараясь не потревожить спящих внизу нетрезвых партнёров капитана по картам, поднялся на свою полку, улёгся всё так же, не раздеваясь, на спину, удобно устроив мешок под головой, вздохнул длинно, сердце билось часто и неровно, но тело уже было вялым, глухо ответил:

- Вышел.

- Как вышел? – удивился младший лейтенант.

Он сел на своей полке, вытянув больную ногу и поджав под себя здоровую, с лицом, повёрнутым в сторону Вилли. Недолгое недоумение сменилось пониманием, новой радостью, которая, казалось, светилась в темноте в его глазах, в быстро изменяющихся чертах лица, мгновенно отражающих всё его состояние. Всем существом он порывался ещё что-то узнать, потом раздумал, слегка откинулся в тень полки, но, не удержавшись, совсем тихо и не столько вопросительно, сколько в размышлении, спросил:

- А чемоданчик?

Вилли повернул голову, внимательно посмотрел на младшего лейтенанта, прежде чем ответить, ощущая скрытую насторожённость в вопросе и острое ожидание ответа. Решил на всякий случай соврать:

- Вместе с чемоданом.

Младший лейтенант молчал, переваривая услышанное и заново всё происшедшее. Вилли тоже молчал, хотя теперь очень захотелось узнать, что в чемодане, который явился причиной маленькой, но жестокой ночной трагедии с печальным и опять непредвиденным концом, и он пожалел, что не вскрыл его в тамбуре.

- Что в чемодане? – спросил, зная, что сосед видел содержимое.

Тот зашевелился, вернее, заёрзал на заду, то выпрямляя поджатую ногу, то вновь упрятывая под себя, да ещё усиленно помогая заталкивать руками, как будто это какой-то инородный предмет, а не собственная часть тела. Потом стал шмыгать носом, протёр его несколько раз и, наконец, решившись, повернулся набок, лицом к Вилли, вытянувшись всем телом и оперев голову на руку.

- Когда ты спал вечером, они здесь играли в карты, в очко: двое, что под нами, и капитан. Капитан продулся, открыл этот свой чемоданчик и достал оттуда пачку денег.

Младший лейтенант откинулся на спину, поднял здоровую ногу коленом вверх, помотал головой по мешку.

- Я сверху видел: в этом чемодане полно денег. Лежат пачками ровнёхонько, и сбоку перекатываются через них с переливом какие-то камушки и всякие блестящие золотые вещицы.

Он прокашлялся, поперхнувшись от перехватившего дыхания при воспоминании об увиденном богатстве, потом продолжал:

- Ты представляешь? Лежат пачки денег в ряд по всему чемодану! По-моему, там всё сторублёвки. Много! Никогда не забуду!

«Вот оно что» - подумал Вилли, - «хорошо, что в последний момент будто кто шепнул мне: не выкидывай, пригодится».

Снова послышался быстрый и тихий говор младшего лейтенанта, освобождающегося от стресса:

- Когда они кончили играть, и капитан отыгрался, я долго ещё не спал. Обида душила: почему и откуда у него такие деньги? Не заработал же он их? Явно – мародёр и ворюга. Я тоже с войны возвращаюсь, а у меня ничего нет.

Вилли непроизвольно бросил взгляд на внушительный чемодан, покоящийся над головой рассказчика.

- И чем дальше, тем больше я себя растравлял. В конце концов, думаю: ладно, у меня нет, и у тебя не будет. Встал, тихо спустился, пошёл к соседям, где он спал. А он спал - я видел! – спустив голову со своего сокровища, которое караулил и во сне, но не больно-то удобно на нём голове. Я осторожненько вытащил чемодан, капитан даже дыхания не прервал ни разу, ровно сопел, и потащил, чтобы выбросить с поезда. Вышел в тамбур, открыл дверь наружу, широко размахнулся, чтобы подальше забросить, а на замахе капитан и отобрал его у меня. Лучше бы я сбросил его без этого идиотского замаха. Я и не слышал, и не видел, как та сука вышла за мной. Уверен был, что не разбудил, оказалось, он надул меня, артист. До сих пор не могу понять, как он меня усёк и не подал виду? Может, услышал, как хлопнула дверь в тамбур и проснулся? – Помолчал, потом добавил: - Если бы не ты, валялся бы я сейчас под насыпью. – Помолчал ещё, коротко вздохнул, с сожалением произнёс: - А жалко всё же!

Вилли недовольно ответил:

- Чего его жалеть? Ты же сам говоришь, что он мародёр.

- Да не его, а чемодан. Денег жалко, - пояснил младший лейтенант.

Он вытянулся на спине и благодарно сказал: