Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3

- Вот и приехали, - объявила, наконец, путеводительница, показывая на приоткрытые железные ворота в железобетонном заборе, за которым виднелись ряды длинных складских помещений с погрузочно-разгрузочными платформами по обеим сторонам. Экспедиторша о чём-то переговорила с вахтёршей, та раздвинула тяжёлые створки ворот, и Владимир въехал на территорию базы, такую же чистую и опрятную, как и улицы города.

- Насколько мы тут задержимся? – спросил Владимир, с трудом выгружая тяжеленный плоский ящик с жирными надписями «Made in USA» и громыхнувшими в нём жестяными банками. Хозяйка дара уже привела двух женщин, те, ойкнув, подняли ящик и, передвигаясь боком, унесли в конторское помещение.

- Мне на всё про всё хватит и полчаса, - заверила Травиата Адамовна. – Обедать где будешь? Можно здесь, тут хорошая столовая для своих.

Какой там обед? Все мысли Владимира были заняты тем, как найти и встретиться с агентом. Адрес он помнил – ул. Марцинкявичуса, дом 36, кв.6, но города не знал. Придётся спрашивать и идти зигзагами, теряя время.

- Обедать не хочется, - сообразил он, что есть, по крайней мере, свободных полчаса. – Я лучше пройдусь по городу. – И на всякий случай подстраховался: - Ничего, если нечаянно задержусь?

- Смотри сам, - благодушно разрешила экспедиторша. – Тебе – рулить, мне – спать. – И всё же посоветовала: - Лучше не задерживайся: дальше дорога будет хуже, а ехать почти столько же. – А чтобы сгладить неприятное впечатление от того, что не берёт в компанию, спросила: - Может, тебе что-нибудь нужно для себя? Здесь большой выбор трофейного товара, скажи, я узнаю, что и как, пока ты бродишь.

У Владимира давно созрела заветная мечта приобрести небольшой, но хороший радиоприёмник, чтобы слушать вести с родины и слышать родную речь, но для покупки в комиссионном магазине, где они только и были, нужны справки из милиции об осёдлости и благонадёжности, с места работы о должности и заработке и от общественных организаций о лояльности к советской власти и нужна была регистрация в МВД, а ему очень не хотелось лишний раз напоминать о себе в этой организации. Может быть, здесь удастся обойтись без справок? Тогда радиоприёмник он подарит Сергею Ивановичу, у которого вскоре день рождения, а тот без проблем поставит на учёт, оставив Владимира в стороне.

- Хотелось бы Сергею Ивановичу подарить радиоприёмник, - неуверенно поделился он мечтой, не решаясь прямо спросить о дорогой и дефицитной вещи.

Травиата Адамовна задумчиво спросила:

- Сколько ему?

- Ровно пятьдесят.

- Да… дата… Ладно, я узнаю, - ничего не пообещала она, - иди.

По её уклончивому ответу было понятно, что надежды облагодетельствовать партизана мало. Что ж, не это главное, главное – агент, а приёмник он всё равно добудет.

Расспросы решил начать сразу же, не теряя времени, с вахтёрши. Ею оказалась белобрысая женщина с бледным невыразительным лицом, чадящая самокруткой. Подумав, она пожала плечами, выпирающими даже под старым кителем неизвестной армии, и ответила хриплым прокуренным голосом с заметным акцентом, что такой улицы нет или, во всяком случае, она не знает, и равнодушно уставилась бледно-голубыми глазами, явно не желая продолжать разговор. Первая неудачная попытка не огорчила: надо думать, что агент живёт не в центре города на всем известных улицах.

Выйдя на улицы, он вглядывался в прохожих, стараясь угадать, кто может обладать нужной информацией, пока не остановил внимание на необычно одетом пожилом мужчине в очках. На нём была тёмная шляпа с узкими полями, лёгкое пальто из серой ворсистой ткани и узкие поношенные чёрные брюки, из-под которых выступали изрядно растоптанные коричневые туфли. В руке он нёс старый пухлый портфель, из верхнего угла которого торчала какая-то не уместившаяся полностью тряпка.

- Извините, - обратился Владимир, преграждая дорогу, - вы не подскажете, как пройти на улицу Марцинкявичуса?

Местный интеллигент, наклонив голову, внимательно посмотрел на него поверх очков, потом аккуратно поставил портфель на тротуар, закончив тем самым приготовления к долгим объяснениям, и коротко ответил:

- Такой улицы нет.

- Как нет? – чуть не закричал, огорошенный неожиданным сообщением, Владимир.

- Так и нет, - ещё раз спокойно подтвердил очкарик, - потому что её переименовали в улицу имени Берии.

От сердца не сразу, но отлегло.

- Вы, конечно, знаете, кто такой Берия, но наверняка не знаете, кто такой Марцинкявичус?

Владимир не стал возражать, тем более ни товарищ Марцинкявичус, ни товарищ Берия его не интересовали, ему нужен был агент, но вряд ли шляпа что-либо знала о таком мелком герое шпионских страстей, пускай лучше расскажет, где эта переименованная улица.

- Как мне попасть на неё? – спросил он, отклоняя сравнительные характеристики известных личностей не его народа.

Поняв, что познавательная лекция исключается, мужчина наклонился, с громким щелчком замка открыл портфельную реликвию, обнаружив вместительное нутро, забитое какими-то тряпками…

- Иду, как вы точно выражаетесь, на толчок. Не желаете ли приобрести почти новые сорочки?

- Спасибо, - отказался Владимир, - у меня есть.

Неудачливый толкач порылся в малом отделении переносного багажника, достал потрёпанный блокнот, остро отточенный карандаш и начал чертить схему с названиями улиц, объясняя вслух маршрут. Увидев его в готовом виде, Владимир мысленно поблагодарил бога за подосланную ходячую справку и, не удержавшись, протянул интеллигенту тридцатку. Тот, нисколько не смущаясь, с достоинством принял заслуженную плату, слегка приподнял шляпу и попрощался:

- Благодарю. Рад был услужить.

С готовым подробным абрисом Владимир довольно легко и быстро добрался до нужной улицы, но, не обнаружив на ближних домах табличек с названием, спросил, надеясь, что это в последний раз, у чопорной сухопарой старухи, несущей авоську с хлебом и молоком в бутылке:

- Скажите, пожалуйста, это улица имени Берии?

Она остановилась, медленно повернулась к нему негнущимся станом, оглядела с ног до головы и надменно выронила:

- Здесь нет такой улицы.

Владимир даже пошатнулся от такого удара. Неужели шляпа с портфелем так жестоко подсмеялся над ним? И ещё взял тридцатку.

- А как называется эта улица?

Старуха ещё раз смерила его уже с головы до ног и произнесла, как припечатала:

- Она всегда называлась и называется улицей Марцинкявичуса.

Бросив последний испепеляющий взгляд на русского, позволяющего себе появляться на людях в заношенной и грязной одежде и нечищеных сапогах, ходячий скелет презрительно сжал тонкие как лезвие бритвы губы и с достоинством удалился, показывая до предела выпрямленной спиной переполнявшее негодование. Владимир снова поблагодарил бога, теперь уже за то, что не забросил в этот город, где русские, по всей вероятности, чувствуют себя, по меньшей мере, неуютно, а по большей – чужими.