Дэвид Гилмор - Потерянный среди домов

Я помчался к парадной двери, мама закричала мне вслед, чтобы я взял что-нибудь из вещей. Я поднялся в комнату прислуги и позвонил Скарлет. Я боялся, что у нее будет занято или ее нет дома. Но она была там.

– Я вернулся, – сказал я.

– Когда выйдешь прогуляться?

– А когда нужно?

– Сегодня вечером, – сказала она. – И поторапливайся. Я должна тебе кое-что показать.

Это было все, в чем я нуждался. Я слетел вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и выскочил к машине.

– Хорош! – буркнул Харпер.

– Мальчики, – предостерегающе сказала мама. Путешествие несколько взвинтило ее нервы. Ей хотелось поскорее войти в дом, выпить чуток и поднять вверх ноги.

Я любил возвращаться в город. Любил, как пахнет моя комната в ту секунду, когда только открываешь дверь и входишь. В моем ящике было полно барахла: заколка для килта от одной старой подружки, любовное письмо от Дафни Ганн на голубой рифленой бумаге (в самом деле, она не казалась уродиной, пока не бросила меня), «Искатель-45», сломанный транзистор. Все это я выложил на кровать. Но чувство новизны быстро исчезло, и я сунул все обратно в ящик, не перебрав и половины.

В тот вечер я вышел, чтобы повидаться со Скарлет. Это был один из тех великолепных вечеров в городе, когда чувствуешь, словно кто – то зовет тебя. Я хочу сказать, ты почти слышишь голоса: «Выходи, выходи». Я направился к Форест-Хилл-роуд и уже через пол-квартала пустился вприпрыжку. Не думаю, чтобы я когда-нибудь был так счастлив, мне было чего ожидать, Скарлет, я снова в городе, то, как пахнет воздух, огни, мерцающие в окнах, машины, проезжающие мимо, – всего этого было больше, чем могло вместить мое существо. Я разговаривал с собой вслух, пытаясь объяснить воображаемой аудитории, как все потрясающе, как будто недостаточно было просто думать об этом. Я должен был на самом деле высказаться, найти подходящие слова. Срезав путь через маленький парк, где обычно катался на санках с Кенни Уитерсом, я повернул налево на Чаплин-Кресент. От розовых кустов шел аромат. Ну что за цветок, скажу я вам. Как будто наркотик или что-то вроде этого. Один вдох заставляет чувствовать, как будто впереди тебя ждет счастливая случайность, как будто наступят лучшие времена. Но в эту ночь на Чаплин-Кресент я впервые не ожидал новой жизни. Впервые у меня была именно такая жизнь, какую представляешь себе, когда нюхаешь розы.

Наверное, к двери подошел ее отец. Это был высокий долговязый парень с усами, в белых сливочных слаксах и дорогой рубашке. Но вот в чем странность. Его волосы были начесаны на лоб в битловской стрижке. Очень странно для такого парня. Я старался не смотреть на него. Я хочу сказать, не считая волос, он был довольно классного вида парень, немного похожий на Эррола Флинна.

– И кто бы ты мог быть такой? – спросил он.

– Саймон, – ответил я. – Саймон Олбрайт. Я – друг Скарлет.

– О да, Скарлет, – сказал он, складывая руки, как будто пытался вспомнить, когда в последний раз ее видел.

У меня появилось отчетливое впечатление, что он меня дурачит.

– И во сколько ты должен был увидеться со своей подружкой Скарлет?

– В девять вечера.

– А который теперь час?

– Девять вечера!

– Сейчас четверть десятого. У тебя что, нет часов? – Он подождал секунду, затем разразился смехом. – Входи, входи, – сказал он. – Я просто валяю дурака.

– Приятно было с вами познакомиться, мистер Дьюк, – сказал я.

В гостиной сидели пухлая женщина в красном платье и лысый парень, которого я раньше где-то видел.

– Я – Барри, – сказал лохматый. – А это моя жена Шерри. И я уверен, ты знаешь Элви.

Вот где я его видел. У этого лысого парня было телевизионное шоу, где он показывал старые черно-белые фильмы и брал интервью у людей, которыми никто ни капельки не интересовался. Знаете, вроде оператора какого-нибудь фильма 1940 года. Только бы он не подумал, что я поклонник знаменитостей. Однако старина Элви излучал доброжелательность ко мне и был вполне мил. Некоторые люди просто любят новые лица. Полагаю, он был одним из них.

– Присаживайся, пожалуйста. Эмили сейчас выйдет, – сказала женщина с британским акцентом.

Эмили?

На одну секунду мне показалось, что я в чертовой сумеречной зоне. Вы знаете, когда парень попадает не в тот дом и уводит не ту подружку, и никто ничего не замечает.

– Эмили, – позвала она. – Эмили.

Я услышал голос Скарлет из ванной комнаты:

– Господи! Подождите!

– Твой друг здесь.

– Ну, скажите ему, чтобы он подождал. Дверь ванной захлопнулась.

– Девочка отлично выражает свои мысли, – сказал я и оглядел комнату в надежде на улыбки. Ничего подобного.

– Итак, когда ты взялся за дело, Саймон? – спросил Барри. Он откинулся на стуле, в руке большой зеленый бокал, один из тех, которыми пользуются в замках, и я ясно понял, что он меня дурачит.

– За какое? – спросил я.

– Дело с нарушением закона.

– У меня нет ни малейшего представления, о чем ты говоришь, – сказал Элви, подмигнув мне. Я подумал, что его дружок уже всех затрахал и он хочет, чтобы я это знал.

– Я хочу сказать, когда ты начал нарушать закон? – продолжал Барри, как будто в первый раз я его проигнорировал. – Некоторые считают, что его нарушают все. А другие люди верят, что закон – священная обязанность. Я говорю, что закон есть закон и каждый, черт побери, должен ему повиноваться. Как насчет тебя?

– Зависит от закона, – сказал я.

– Хотелось бы знать, что это означает?

– Типа я не чувствую, что мое неотъемлемое право гулять где вздумается и подбрасывать взрывчатые вещества в дома, пока люди спят.

Он нахмурился.

– Это шутка, Барри, – сказала женщина.

– Но ты полагаешь, что нарушать некоторые законы совершенно нормально, – сказал он. – Я правильно тебя понял?

– Да. Точно.

– Какие, например?

– Ну, давайте посмотрим. В каких случаях, я думаю, нормально нарушать закон… К примеру, когда я перехожу улицу в неположенном месте. Если улица пустая, я не буду мучиться бессонницей от того, что перешел ее в неположенном месте.

– Значит, ты полагаешь, у тебя есть право решать, какой из законов стоит уважать.

– Ну…

– Не думаешь ли ты, что это самонадеянно? Только представь, если все станут так считать, а заодно выдумывать законы по ходу дела. Где мы окажемся?

– Но я – не все, – сказал я.

– Хочешь сказать, ты умнее остальных. В каком ты классе?

– В двенадцатом.

– И ты полагаешь, что образование в двенадцать классов дает тебе право нарушать закон? Крайне безответственное мнение.

– Но, дорогой, – сказала жена Барри, – ты сам все время нарушаешь закон. Превышаешь скорость. Это нарушение закона.

– Таково мое самоощущение, и я, черт побери, не собираюсь извиняться за это. Так, Саймон? Саймон понимает. – Он откинулся на стуле, словно мы умоляли его продолжать, но нет, нет, благодарю вас, этого было достаточно.