Владислав Булахтин - Девушка, которой нет

Здесь Фея не удержалась и бросилась тискать-щекотать-целовать ее.

Ленка была возмутительно трезва для здешней вакханалии праздника, всеобщей скорби по ушедшим, прогрессирующего ужаса перед будущим.

– Мужские лоснящиеся тушки больше не забавляют? – Фея наконец оторвалась от подруги, уселась рядом и мигом допила ее сок.

– Да ну этих дьяволов… Они прочнее на ногах стоят. Бубенцами потрясут и думают – будут жить вечно… А эти, – она махнула в сторону танцевальных площадок, освещены были только шесть из десяти, – бедненькие-бедненькие… худенькие-худенькие…

Первые два слова окончания этой фразы были произнесены с сожалением, последние – с явной завистью.

– Не то что я – вечно беременная самка гиппопотама…

Фея вдруг поняла, что произошло – Ленку коварно бросили. Впервые! В другой раз в глубине души Фея наверняка бы порадовалась, но сейчас принялась забалтывать ее печаль. И пыталась начать о другом, и собрала в рукав несколько отвлеченных новостей, но уже через минуту беседа выюлила к главному:

– Ну а как твой прынц Коломенский? С ископаемой «Shopar’дой»? – Ленка ловко распечатывала джинна Феиной истории.

Фея много раз представляла, как расскажет Ленке обо всем, но вместо готовых слов память о последнем месяце, именно в этот момент, накопив критическую массу, взорвалась образами. Саня, Витек, азартный взгляд Белки на прощание, окровавленный солдатик на брусчатке Красной площади, опухшее от ударов лицо Кораблева – вереница размытых кадров, заклейменных всплесками слов, вынырнувших на поверхность превратившегося в улей сознания.

– Не горюй, – подбодрила Ленка, – сегодня мы тебе та-акого кавалера разыщем!

И направила свой орлиный взор в темноту перед соседними танцплощадками.

– Дур-ра ты моя, дурр-ра! – прокаркала Фея. – Дурра ты моя подколодная! Я нашла его. И не смогла полюбить.

Она тряхнула головой, чтобы сбросить гудящий балласт воспоминаний.

– Почему не привела? – не растерялась Ленка. – Я бы с одного притопа разожгла вашу страсть.

– Он жутко занят. – Фея пожалела о выскользнувшем оправдании.

– Не помню – ты рассказывала мне, чем он занимается?

Фея покачала головой. Ленка продолжила:

– Надеюсь, не риелтор? Сейчас с этим бизнесом можно завязывать.

– Нет, он из «Нашего Неба».

Новостью такого калибра нужно было разить в торжественный момент, с десятком присказок и предисловий, но Фея не удержалась – «НН» неделю оставалось главной российской сенсацией.

Ленка аж привскочила:

– Вау! Старушка! Без контрамарки на дирижабль не отпущу!

– Ладно-ладно… Я хоть и ушла оттуда, чем смогу – помогу, – пообещала Фея.

В стрип-бар ввалилась шумная компания – восемь парней и три девушки. Они тут же замкнули на себе внимание – веером купюр, истеричными требованиями осветить все танцевальные площадки, добавить танцовщиц… Не прошло и пяти минут, как у пустующих шестов стали раздеваться неуклюжие подруги прибывших.

Вокруг Ленки вновь вилась стриптизерша в боевой раскраске. Она уже не протестовала, когда Ленка принималась хватать ее за соски – любое прикосновение, похлопывание, взвешивание щедро компенсировалось.

– Ты ближе к звездам. Скажи, что с нами будет? Планируешь исчезнуть позже простых смертных? – осыпала Ленка вопросами Фею.

– Ничего не планирую. Не верю, не боюсь, не прошу. Что-нибудь придумаю – ракету построю, Microsoft куплю.

– Только не надо опять про глюки. У меня ножевая рана до сих пор не зарубцевалась… – Ленка закурила новую сигарету, достала из сумки очередную пачку долларов. – Контингент матушки-Земли продолжит радостно дематериализовываться?

– Будет хуже, – с удовольствием пророчила Фея.

– В принципе, я не против. Пусть – всадники бледные. Пусть – разверзнется бездна. Но уж очень неграциозно выходит. Раньше меня возмущали суетная простота и бытовщина, – Ленка повторила прямоугольный жест Мии Уоллес из «Криминального чтива», – но я надеялась вылепить из своей жизни пару виртуозных картин, за которые не стыдно. Вот мой первый поцелуй, – она ткнула в воображаемую картину, за нею трудился смуглый и крайне материальный бармен, – вот – выпускной, вот – полет на параплане, вот – я и Сейшелы, вот – я и египетские пирамиды, вот – я и море цветов от неизвестного воздыхателя… Недавно вгляделась – гравюрки и миниатюрки мои оказались препоганенькими. Даже та, на которой я, коленопреклоненная, совершенно искренне молюсь Богу. Теперь что получается?

Фея не ответила.

– Получается – даже поганенькую галерею вывесить некуда, – продолжила Ленка. – Стена трухлявая. Скоро рассыплется и погребет под собой. Ты же знаешь. Я реальные любовные истории коллекционирую. С тех пор как в шестнадцать мне один мудозвон накаркал, что я – обычная, и в жизни у меня все будет банально. В моем сундучке такие сюжеты есть – Вишневский и Улицкая нервно заикаться начнут! Я тщетно пытаюсь хоть в чем-то их повторить. Доказать – не все у меня банально.

Стриптизерша выгнулась и постучалась лобком в ее коленку – Ленка отстегнула купюру.

– То, что сейчас выдает реальность, – просто неподражаемо. Феерично. Женщины, мужчины засыпают вместе – просыпаются в одиночестве. Целуются, он убегает купить ей мороженое – и не возвращается. Казалось, такой океан страстей, страданий и надежд должен взбурлить. Ничуть. Все какое-то лилипутское, покорное. Причем у каждого есть место в первом зрительном ряду. Каждому из нас рано или поздно на сцену, а мы наблюдаем и соглашаемся с раскладом. Как всегда – максимум, на что хватает, – на разврат… – Она кивнула на танцпол, где самая резвая из прибывших терла косматую промежность беличьим хвостом. – Я не согласна, что завтра просто встану и уйду за кулисы.

– Я бабушкину квартиру продала, – продолжала монолог Ленка. – Родители разрешили. Купонами разжилась. – Она постучала по сумочке. – Третий день думаю, как из них соорудить любовную драму, чтобы мир содрогнулся и вышел из зрительного зала. Может, махнем во Владивосток? Возьмем купе, ящик шампанского, ящик клубники…

– Поезд смерти.

– Почему это? – стала спорить Ленка, прекрасно догадываясь об ответе.

– Пока доедем, половина пассажиров испарится. – И в этот момент Фея решила рассказать ей все. – Ты веришь в чудеса?

– После того как Абрамович продал «Челси» Собчак, я в любое чудо могу поверить. Ты забыла? Я и раньше была более иррациональной красоткой, чем ты.

– Обломись. Теперь мне нет равных. Поэтому слушай и запоминай.

Поначалу Фея хотела открыть причины происходящих изменений, которые ей разжевали Саня и Шаман. Потом передумала – в конце концов, это же Ленка.

– Не буду растекаться в предисловиях. Отныне ты можешь почти все!