Ник Хорнби - Голая Джульетта

Когда он вернулся домой, Энни все еще торчала на кухне. Сидя с чашкой кофе за кухонным столом, она просматривала «Гардиан». Дункан подошел к ней сзади, обнял и застыл в такой позе.

— С чего это ты вдруг? — проворчала она насмешливо, но доброжелательно. — Мне казалось, что ты на меня злишься.

— Извини. Глупость, мелочность. Какая разница, кто первым прослушал…

— Конечно. Мне надо было тебя предупредить, что нудновато. Но я подумала, что это тебя еще больше разозлит.

Он задохнулся, как будто получил удар в солнечное сплетение. Отшатнулся от нее, перевел дыхание… Наконец снова обрел дар речи:

— Как, тебе не понравилось?

— Нет, почему же. В общем неплохо. Особенно если знать первую. Но слушать ее снова, вместо первой, я б не стала. А ты?

— Это шедевр. Я считаю, что она затмевает прежнюю. А прежняя — мой любимый альбом всех времен.

— Шутишь!

— Нудновато! Бог мой! Тогда и «Король Лир» для тебя нудноват? И «Бесплодные земли»?

— Прекрати, Дункан. Когда ты злишься, тебе всегда изменяет чувство меры.

— Мне за тебя обидно.

— Ну и зря. Мы ведь не по хозяйству собачимся, а пытаемся обсудить произведение искусства.

— Никак нет. Если тебя послушать, мы обсуждаем кусок дерьма.

— Вот, опять поляризация… Для тебя — «Король Лир», для меня — кусок дерьма. Опомнись, Дункан. Да, мне первая «Джульетта» нравится больше. В чем трагедия? Полагаю, большинство согласится со мной.

— О-о, это священное большинство! Все мы прекрасно знаем, чего стоит мнение твоего гребаного большинства. Большинство вообще скорее купит диск какого-нибудь дергунчика из телешоу.

— Ну как же, Дункан Митчелл, великий знаток общества.

— Я… ты меня крайне разочаровала, Энни. Не думал, что ты такая…

— Ну-ну. Следующая стадия. Я подкачала. Мораль не та, умишком слаба, характером тоже не вышла.

— Не хочу конкретизировать. Если ты в этом ничего не в состоянии услышать, то…

— То что? Что это обо мне говорит? Уж скажи, будь любезен.

— Да ничего нового я не скажу.

— А точнее?

— Да куда уж точнее… Что ты дура.

— Спасибо.

— Я не говорю, что ты дура. Я хочу сказать, что ты дура, если не можешь в этом ничего услышать.

— Я не могу в этом ничего услышать.

Он снова выскочил из дома и направился со своим айподом к скамье на морском берегу.

Прошло не менее часа, прежде чем у него возникла мысль об Интернете. Если пошевелиться, он может стать первым, кто откликнется на этот альбом. Более того, он оповестит сообщество фанатов Кроу о существовании новой «Джульетты». Прослушав альбом четыре раза, он уже многое о нем передумал. Так что хватит медлить, пора. Вряд ли Пол Хилл рассылает диски кому попало, да и форумы он еще наверняка не оповестил. Однако, с другой стороны, вряд ли Дункан единственный получил сегодня утром демку. Надо идти домой, как ни претит ему вероятность встречи с Энни.

Он умудрился ее обойти. Она засела в кухне, повисла на телефоне, зацепившись языками не то с матушкой, не то с сестрицей. А кто, скажите на милость, прибыв домой после каникул, первым делом бросится оповещать об этом событии всех наличных родичей? Что это подтверждает? Что и требовалось доказать! Конечно, тут можно поспорить, но ему, во всяком случае, всегда казалось, что чрезмерная привязанность к семье, точнее, к детству уменьшает способность индивида верно реагировать на «взрослые» мысли и истины, которыми так богаты, в частности, десять песен «Голой Джульетты». Когда-нибудь до нее это дойдет, но, пожалуй, не через год и не через два.

Рабочий кабинет — один на двоих — располагался между этажами, на первой площадке лестницы. Агент по недвижимости, устроивший им этот домишко, подразумевал, что они используют крохотную комнатушку для временной детской, пока не решат переехать за город, в коттедж с садом, а этот дом продадут следующей паре… и так далее, круг замкнется, все повторится. Дункан даже предполагал, что их бездетность продиктована духом противоречия, протестом против заведомо отработанного хода вещей. Даже агент по недвижимости берется предсказать их судьбу!

Сейчас в этом помещении детской и не пахло: два лэптопа рядом на рабочем столе, два офисных стула, виниловый проигрыватель с преобразователем в формат mpЗ и около двух тысяч CD, включая бутлеги каждого концерта Такера Кроу с 1982 по 1986 год за исключением выступления в клубе «Культурбулагет» в Мальме в 1984 году, как ни странно, никем не записанного, — шип в пятке любого кроуведа, тем более что, согласно обычно весьма надежному источнику из Швеции, там Кроу единственный раз сыграл кавер «Любовь нас разорвет на части» [4] Песня Joy Division. . Дункан отпихнул в сторону банковские извещения и письма, открытые и оставленные для него Энни, создал файл и принялся печатать. Не прошло и двух часов, как он настрочил три тысячи слов, которые выложил на сайт сразу после пяти вечера. Около десяти часов число комментариев от любителей из 11 стран достигло уже 163.

На следующий день он понял, что впопыхах несколько перестарался. Новый альбом, согласно его очерку, означал, «что все прежние записи Такера Кроу бледнеют, теряются, расплываются… И если такое можно сказать о работах самого Кроу, что уж говорить об остальных…» Не хватало еще ввязываться в споры с любителями Джеймса Брауна, «Стоунз» или Фрэнка Синатры. Конечно же, он имел в виду «околотакеровское пространство» авторов-исполнителей, но выражаться следовало бы точнее, чтобы не смог прицепиться какой-нибудь склочник-буквоед. «На фоне данной версии „Тебя и твоего гламура“ предыдущая звучит так, будто взята из альбома „Вестлайф“ [5] Ирландский бойз-бэнд. …» О чем он думал, когда писал это? Если выждать какое-то время, то «одетая» версия «Джульетты» (автоматически прозванная так Дунканом для удобства «внутренней» классификации) после первого шока наверняка восстановит свою популярность, а вот «Вестлайф» вообще не следовало упоминать. Чудо, если не вылезет какой-нибудь их чокнутый прихлебатель и не начнет преследовать его в Сети всякими гадостями, не считаясь со временем и усилиями.

По наивности Дункан не задумывался над возможными последствиями. Однако теперь он представил, как праздно гуляет по сайтам, разыскивает кусочки мозаики новостей и сплетен, просматривает, скажем, интервью с художником-оформителем обложки пластинки и вдруг обнаруживает совершенно новый альбом, о котором ничего не слыхал. Все равно что включить телевизор на местном метеоканале и обнаружить, что небеса разверзлись. Не возрадуешься. И непременно станешь читать рецензию какого-нибудь ублюдка. К ублюдку этому, конечно, теплых чувств не испытаешь, но и к альбому подсознательно настроишься враждебно. Дункан начал опасаться, что своими неумеренными восторгами оказал «Голой» медвежью услугу: теперь никто — никто из настоящих ценителей, разумеется (а трудно вообразить, что чересчур много найдется других интересующихся) — не сможет слушать новую «Джульетту» без предубеждения. Ох, нелегкая это работа, искусство любить… Не с одним лишь прекрасным приходится иметь дело.