Ник Хорнби - Голая Джульетта

Они летели из Англии в Миннеаполис, чтобы посмотреть на загаженный сортир. До Энни это пикантное обстоятельство дошло, лишь когда она оказалась в стенах заведения, измаранных чуть ли не до потолка каракулями и карикатурами, частично посвященными почетной позиции именно этого приемника человеческих испражнений в истории музыкальной культуры. Сырой промозглостью, пронзительной вонючестью и общим санитарным состоянием туалет не слишком выделялся на фоне остальных подобного рода заведений великой страны. Американцы — мастера самовосхваления, но здесь умение создавать памятники из ничего им явно изменило.

— Камеру не забыла, Энни? — вдруг встрепенулся Дункан.

— Не забыла. Она тебе именно тут понадобится?

— Ну ты же знаешь…

— Что?

— Здесь, в этом… помещении…

— Ладно… Как эти хреновины называются?

— Эти? Писсуары.

— Ты в них нырять собираешься, что ли?

— Может, мне изобразить, что я мочусь?

— Как угодно.

И вот Дункан замер перед центральным из трех сантехприборов в позе достойной и убедительной, прикрыв соответствующее место ладошкой. Повернув голову к Энни, он улыбнулся ей через плечо:

— Ну как?

— Похоже, вспышка сдохла окончательно.

— Надо еще хоть снимок. Переться в такую даль впустую…

На этот раз Дункан влез в кабинку, оставив дверцу распахнутой. Непонятно почему, но кабинка оказалась неплохо освещенной, мужской портрет верхом на унитазе Энни вполне удовлетворил. Дункан покинул керамический пьедестал, и Энни успела заметить, что горшок не просто загажен, но забит доверху — нередкое явление в рок-клубах самых разных стран родной планеты.

— Идем-идем, — заторопилась Энни. — Тот мужик, чего доброго, сюда припрется. Он меня вообще пускать не хотел.

Действительно, парень за стойкой бара поглядывал на них довольно кисло, будто пытаясь угадать, собираются они перепихнуться или уколоться. Обиднее всего, что по презрительному выражению его физиономии Энни поняла: он считал их неспособными ни на то, ни на другое.

Дункан обернулся, бросил прощальный взгляд на грязный горшок и покачал головой:

— Если б сортиры вдруг заговорили…

К счастью для Энни, этот сортир оказался молчаливым. Иначе Дункан долго бы еще с ним беседовал.

Мало кто слышал о творчестве Такера Кроу, а тем более о самом темном периоде карьеры данного деятеля культуры. По этой причине стоит вернуться к истории о том, что приключилось, а также могло или не могло приключиться с ним в отхожем месте клуба «Питс». Кроу выступал в Миннеаполисе и заскочил в «Питс», чтобы оценить местную группу «Наполеон-соло», которую ему советовали послушать. (У некоторых почитателей Кроу, в том числе у Дункана, имелся в коллекции первый и единственный альбом этой группы, «„Наполеон-соло“ поют свои песни под гитару».) Так вот, в разгар вечера Такер зашел в туалет. Никто не в курсе, что там с ним стряслось, но, выйдя из сортира, он прямиком направился в отель, оттуда позвонил своему менеджеру и отменил все оставшиеся концерты гастрольного турне. На следующий день, прямо с утра, началось то, что сейчас считается концом его музыкальной карьеры. Произошло это в июне 86-го. С той поры он как в воду канул: ни слуху ни духу; ни концертов, ни записей, ни хохм про него, ни с ним интервью. Если для вас Такер Кроу имеет такое же значение, как для Дункана и сотен других фанатов по всему миру, то вы вправе ждать от этого сортира разъяснений и оправданий. А так как, к большому сожалению Дункана, унитазы лишены дара речи, то от их имени высказываются фанаты Кроу. Иные верят, что Кроу узрел там, в сортире, Господа или одного из ангелов Его, другие склоняются к потустороннему странствию в результате передозировки. Еще одна «школа мыслителей» уверена, что Кроу застукал там свою подружку трахающейся с бас-гитаристом его группы. Энни эту версию считала не выдерживающей критики. В самом деле, двадцатидвухлетняя творческая немота из-за сортирного совокупления какой-то девицы и басиста — это уж слишком. Впрочем, как знать. Может, Энни просто никогда не испытывала столь глубокого чувства?.. Ладно, не важно. Что бы там ни случилось, это происшествие в крохотном закутке захудалого провинциального рок-клуба опрокинуло жизнь Кроу.

Энни и Дункан достигли середины маршрута своего паломничества, посвященного Такеру Кроу. В Нью-Йорке они обошли все бары и клубы, так или иначе связанные с Кроу. Большинство из этих исторических локусов превратились за прошедшие годы в бутики или забегаловки фастфуда. Добрались до Бозмана (штат Монтана), побродили возле домика, в котором Кроу провел детство. К их восторгу, старуха соседка вспомнила, как в детские годы Кроу подрабатывал мытьем «бьюика» ее мужа. Домишко семьи Кроу теперь занимал шеф небольшой типографии. Он немало подивился молодым людям, проделавшим столь дальний путь, чтобы полюбоваться фасадом дома своего кумира, однако внутрь не пригласил. Из Монтаны вылетели в Мемфис, туда, где находилась древняя «Американ саунд стьюдио», прекратившая существование в 1990 году. На этой студии бухой в стельку и разнесчастный Такер записал «Джульетту», легендарный надрывный альбом, так поразивший Энни. А впереди их ждал Беркли (Калифорния), где по-прежнему проживала настоящая Джульетта, тогдашняя фотомодель и поп-звездочка местного масштаба по имени Джули Битти. К досаде Энни, им предстояло торчать перед домом в Беркли до тех пор, пока Дункану не надоест или пока хозяйка не вызовет полицию. Последнего удостоилась другая пара фанатов Кроу, их предшественников, с которыми Дункан познакомился в Интернете.

И все же Энни о поездке не жалела. Она уже летала в Штаты, бывала в Сан-Франциско и Нью-Йорке, но Такер Кроу привел их туда, куда в ином случае она никогда не попала бы, и это ей нравилось. Бозман, к примеру, оказался симпатичным городком, окруженным горными хребтами и вершинами с причудливыми названиями: Большой Пояс, Табачный Корень, Испанские Пики. Энни с Дунканом помаячили перед небольшим непримечательным домиком, побродили по городку, охладились ледяным чаем в «экологическом» кафе, поглядывая на Табачный Корень, а может быть, на один из Испанских Пиков, пытающихся протаранить холодное голубое небо. В общем, бывали у нее каникулы и похуже — хотя поначалу и обещали они много больше. Ей этот тур по Америке понравился своей непредсказуемостью. Конечно, мало радости все время слушать о Такере Кроу, говорить о Такере Кроу, пытаться понять его творческие и личные побуждения, вникнуть в его мотивы и стимулы. Но не больше радости от этих переливаний из пустого в порожнее и дома, так что пусть уж лучше ее тошнит от них в Монтане или в Теннесси, чем в Гулнессе, крохотном приморском городке на севере Англии, где они с Дунканом делили кров и ложе.