Кристин Айхель - Обман

– Скажем, вы приезжаете в какой-то город. Останавливаетесь в гостинице. Находите себе какое-то занятие. Что потом? Как все было в этот раз? В самый последний раз?

– Я наблюдал за нею во время концерта. Она сидела в первом ряду. Спину держала прямо. Лицо – сама гордость. И это мне понравилось. Вы ведь знаете, как возбуждает красивая осанка женщины. Все было очень просто. Прямо напротив большой раковины расположенный в саду пивной ресторан. Там она и сидела после концерта, выпрямив спину. Я присел за соседний столик.

– А потом?

– Она заказала бокал вина. Официант посоветовал какую-то дрянь. Я встал из-за столика, раскланялся и сказал: пожалуйста, позвольте мне быть вашим виночерпием. Она сделала вид, будто прежде меня не видела; по-девичьи смущенная, словно забыла, что в течение всего концерта пристально разглядывала меня. Я сказал: доверьтесь мне хотя бы на пять минут, вы заслуживаете того, чтобы выпить по-настоящему качественного вина, ожидавшего вас, и только вас.

– И она клюнула на этот комплимент?

– Вопрос не по делу.

– Что произошло затем?

– Мы знали друг друга целых полминуты, на протяжении пульсового удара, в пределах неуловимого светового пятна, в сверкающем блеске которого я осознал все целиком, а она ощутила лишь смятение, будучи не в состоянии заглянуть в грядущее на миг, чтобы задуматься, какое это будет иметь продолжение и какое завершение. Мы знали друг друга полминуты, и я протянул даме свой бокал, чтобы она попробовала моего вина. Именно в тот момент, когда я ей протянул бокал и она взяла его из моей руки, поискала меня взглядом, а я опустил глаза в непоколебимом смирении, с улыбкой сознавая свою власть, которая заставила бы ее замолчать и сгинуть.

– Вы здорово сгущаете краски.

– Вовсе нет. Может, в вашем мире психологи выражаются по-другому. Но вы забываете, что я связан с искусством. Я не какой-то там платный партнер для танцев в ресторане. К своей профессии я отношусь серьезно. Я бросаю взгляд на женщину. И еще прежде чем произнести одно-единственное слово, она уже знает, чего от меня ожидать. Я скажу ей: иди сюда, и я сделаю тебя хоть на некоторое время счастливой. Ты забудешь, откуда идешь и куда держишь путь. Я буду ласкать твои ноги, независимо от того, какие они на ощупь, буду целовать твою шею независимо от запаха волос. Для тебя я претворю воду в вино. Ты навсегда станешь моей королевой. Я буду славить твою красоту, ты станешь мерилом всего прекрасного на свете хотя бы на некоторое время. Ты будешь трепетать и делать все, что необходимо. Ты ничего не забудешь и не станешь ничего добавлять. И в тот момент, когда я к тебе прикоснусь, ты, наконец-то, наконец-то, возможно, единственный раз в своей жизни, сделаешь правильный шаг.

– Гм.

– Вы слышите меня?

– Да, да.

– Ну и?…

– Все это как-то напрягает.

– По нынешним временам это критерий психологической практики?

– Разумеется, нет.

– Странно.

– Что странного?

– Иногда у меня такое ощущение, что вы вовсе не психолог.

– Это уж слишком!

– Извините, я совсем не хотел вас обидеть. Просто я это представлял себе иначе.

– Как же?

– Трудно сказать, но все-таки иначе.

– Однако продолжим. Итак – вино. Вы заставили ее попробовать, и она в тот же миг влюбилась в вас. Так?

– Именно так. Знаете, странно то, что я, собственно говоря, уже собрался угомониться. Причем впервые.

– Любопытно.

– Я комфортно чувствовал себя в этом месте. Договор был подписан. Не ахти какой навар, но все же приятно. Парк рядом. Огромная раковина. Красиво… У меня был по-настоящему сентиментальный настрой. Лиза идеально вписывалась в эту атмосферу. На ней был костюм розового цвета с золотыми пуговицами. Материал напоминал эпонж. Она тщательно следила за своей внешностью. В наклонных полуденных лучах солнца я увидел, как пудра густо отслаивается на пушке ее щек. Губная помада идеально сочеталась с платьем. Она носила двухрядное жемчужное ожерелье и такие же клипсы. Группа мальчишек в струящихся лучах солнца под деревьями играла в шары. Как и прежде, попадались на глаза дети в лаковых ботинках и бархатных костюмчиках.

– Звучит прямо-таки идиллически.

– Так оно и было. А она представляла старомодную гвардию. Трогательно…

– Сколько же ей было лет?

– Ну, среднего возраста. Точнее говоря, неопределенного возраста.

– Неопределенного возраста – это как?

– По ту сторону границы привлекательности. «Осень в Нью-Йорке», вы это знаете? Осень в Нью-Йорке нередко путают с весной. Иногда осень маскируется под весенний день. Конечно, это пустая глупая шутка, которой серьезно не верит даже осень. Впрочем, осень воспринимаешь по запаху еще до того, как увидишь. Просыпаешься и вдруг ощущаешь какой-то перепаханный воздух, наполненный запахами грибов и нафталина. Потом продираешь глаза и сразу видишь коричневые листья в траве между зелеными и лакированными каштанами. Жизнь любой женщины отмечена мгновением, с наступлением которого ей позволяется делать все, что она хочет. Она может лелеять себя, более изысканно одеваться, ухаживать за своим телом, но ей уже не суждено восстановить былую привлекательность.

– Не самые радужные перспективы для женщин.

– Ну почему же. Я-то никуда не делся.

– Если я вас правильно понимаю, вы ведь исходите из того, что женщина уже не молода, свою привлекательность утратила, и тем не менее вы способны эту женщину – ну, как бы сказать…

– Оживить?

– Я бы выразилась по-другому.

– А вот я называю это оживлением. Со мной часто такое случалось где-нибудь в провинции, когда я садился за старый инструмент, откровенно испорченный рояль с пожелтевшими и даже изгаженными клавишами. Некоторые клавиши после прикосновения к ним западали, из-за чего расстроенный механизм производил жалкое впечатление, которое усугубляли рассохшийся корпус и стершиеся педали. И все-таки я садился за инструмент, пробовал взять пару аккордов, пару пассажей. Я ощущал, что рояль кряхтит, как старый уставший зверь, и в моей голове сквозила мысль: ты тоже сейчас зазвучишь, потому что я могу и хочу заставить тебя сделать это. Не прикасаясь к западающим клавишам, я нащупаю еще живые прекрасные фибры твоей души, чтобы они зазвучали, тихо и нежно. Так инструмент оживает – еще раз.

– Значит, с женщинами происходит то же самое?

– Да, то же.

– Может, ваше чувство слегка напоминает…

– Отвращение?

– Именно.

– Я знал, что вы зададите этот вопрос. Мне кажется, каждый человек задается этим вопросом. Но вы забываете одно: эти совсем юные девушки, которые выглядят столь аппетитно, ярко и все прочее, часами простаивают перед зеркалом, подбирая наиболее подходящий сорт губной помады. Вместе с тем они не очень-то задумываются о своем теле. Мне довелось пережить неприятные сюрпризы. Я избавлю вас от подробностей… Однако с возрастом некоторые женщины задумываются. Они могут часами принимать ванны, применять благовонные кремы и самые современные эпиляторы, с помощью массажа убирать лимфатические узлы на ногах, шлифовать ступни ног. Я все это очень ценю. В большинстве случаев меня такие вещи приятно поражают.