Кристин Айхель - Обман

– Бога ради, о чем шла речь?

– Например, о письмах. Дело в том, что и у Лизы, и у Эльзы был простой детский почерк, так что подделать завещание не составило труда. У меня были все документы. На следующее утро я позвонила прокурору и попросила его не разглашать мою фамилию до слушания дела. Я поинтересовалась, в какую вас заключат тюрьму. Мне повезло. Знаете, таких специалистов, как я, не так уж много. Найти себе работу оказалось несложно. Документы – это только одна сторона. В конечном счете все решает кураж. Вам это объяснять не надо. Вы ведь музыкант, а во мне сидит кураж юриста, добавьте к этому несколько юридических терминов, которые я почерпнула из психологических экспертиз. Подписание контракта стало чисто формальным делом. Самые лучшие рекомендации, без малейшего промедления, никаких вопросов. Тем не менее я тщательно готовилась. Купила себе костюмы с короткими юбками, дорогие шуршащие колготки и еще туфли-лодочки. Потом отправилась в парикмахерскую… Я входила в залитые ослепляющим светом магазины парфюмерных товаров, а выходила из них с лакированным пакетом с цветной ленточкой, набитым тюбиками губной помады разных оттенков и характеристик. Однако помада цвета красного бургундского вам явно не понравилась, не так ли? Производила впечатление свернувшейся крови?

– Да перестаньте.

– Я многому научилась. Впервые в жизни я серьезно попробовала взглянуть на себя со стороны глазами мужчины. Точнее говоря, вашими глазами. В субботу вечером после вскрытия завещания я надела свое лучшее платье, подкрасилась, накрутила волосы на бигуди и соорудила себе более чем смелую прическу. Я с надеждой подошла к зеркалу, волнуясь, словно девушка-подросток с румянцем на щеках. Это было ужасно. Я смотрела на себя, то есть рассматривала пугливую маленькую мышку с усталым лицом и безвкусным шиком каталогов фирм, торгующих по почте. Я попробовала нацепить на уши клипсы, затем повязала на голову пестрый платок, подняла пучок волос, снова опустила… Никакого толка. Я продолжала рассматривать в зеркале свое лицо, и вот по моим щекам потекли слезы, медленно и беззвучно, не переставая; они продолжали литься даже после того, как я разделась, вся разбитая, пожелтевшая, похожая на старую деву и еще какой-то комический персонаж. Все воскресенье я провела в постели. В понедельник утром позвонила и сказалась больной. Я сварила себе чашку кофе, потом еще одну, затем выпила подарок моего шефа ко дню рождения – бутылку дешевого шампанского, которое несколько недель простояло в холодильнике. И тогда я решила, что важно выглядеть так, чтобы привлечь к себе внимание такого мужчины, как вы. Я решила стать неотразимой. Своего рода эксперимент. Уже ради этого стоило с вами познакомиться. Знаете, хотя большинство женщин постоянно размышляет о своей внешности, они реально решаются на какие-то перемены лишь от случая к случаю. Выспрашивают утомленных парикмахеров о том, какая прическа им идет, покупают, то, что попадается на глаза на прилавках товаров, предназначенных для распродажи. А вот я накупила себе целый ворох журналов – дешевые издания с пестрыми обложками и иллюстрированные глянцевые журналы для избранного читателя. В них я выискивала фотографии, на которых остановился бы взгляд мужчины. Мне требовалось изображение женщины, которая представляла бы собой настоящее явление. На такую фотографию я наткнулась уже во втором иллюстрированном журнале. Это была какая-то американская актриса, которая улыбалась прямо в камеру на каком-то благотворительном мероприятии. Прекрасная стрижка и макияж идеально гармонировали с эксклюзивным костюмом красного цвета. Короче, она производила потрясающее впечатление, как говорили прежде. Мне хотелось выглядеть так же, как она, – блистательная, уверенная в себе, соблазнительная. Я вырезала фотографию, мне ее увеличили, и я пришла с нею в парикмахерскую. Мастерицы салона меня высмеяли: мне хотелось короткую стрижку и еще покрасить волосы в красновато-коричневый цвет вместо моих беспорядочно торчавших лохмушек. Когда три часа спустя я получила желаемую прическу, мастерицы уже не смеялись. Потом первый раз в своей жизни я отправилась в действительно дорогой салон мод и снова услышала глупое хихиканье. Продавщицы с умилением разглядывали мои ярко-зеленые поплиновые брюки и спортивную куртку с капюшоном из искусственного меха. Когда я выложила перед ними фотографию из журнала, реакция была следующая: что? простите, вы хотите именно такой костюм? Я приобрела пять костюмов, которые строго соответствовали крою на фотографии. Продавщицы только снисходительно улыбались – еще никогда в жизни я не тратила за один раз столько денег. В какой-то момент мне стало дурно, потом я почувствовала, что не сознаю суть происходящего вокруг, потом на меня накатилось какое-то редкое ощущение, отчего чуть не подкосились ноги. Мне просто неведомо было такое состояние, когда тратишь так много, чересчур много денег – больше, чем я хотела, и больше, чем могла себе позволить, и от осознания этого я вся взмокла. Такое испытывают, наверное, и другие женщины. Ведь на это пошли все мои накопления. Тем не менее я ни на миг не усомнилась в правильности этого вложения. Потом я направилась в обувной магазин, на фотографии актриса была изображена во весь рост с головы до ног, я и в этом магазине развернула сложенную вчетверо фотографию, но здесь никто не сомневался и не улыбался, потому что при моей новой прическе и новом костюме я уже представляла собой явление. Все это изменило мою осанку и походку. Я не задумываясь тут же выбросила свои старые полуботинки и с высоко поднятой головой вышла из магазина. Повернувшись к витрине, проверила свое отражение. Мне хотелось громко закричать от счастья и смущения: почему я не сделала все это раньше?! Потом наступил момент выбора того, чего не было видно на фотографии… Не знаю почему, не знаю, что это такое, скупость или пуританское воспитание, или равнодушие к собственному телу. В любом случае у меня никогда не было красивого нижнего белья. Я направилась в маленький магазин, где торговали вещами, о которых я даже никогда не слышала. Осторожности ради я отводила взгляд от ценников. У меня еще был кредит. И на всю, буквально на всю сумму я накупила нижнего белья, такого дивного и изумительного, отделанного кружевами, в котором впервые в жизни я действительно почувствовала себя женщиной. В тот же день я устроила себе тест. Адвокат, у которого я работала, каждый вечер около семи часов отправлялся в один бар. Я часто туда ему звонила, если вдруг являлся какой-нибудь клиент по неотложному делу. Это был бар в богатом отеле. Консьерж в ливрее открыл мне стеклянную дверь. Вначале на своих высоких каблуках я неуверенно ступала по мягким коврам, потом прошаркала по белому мрамору, прежде чем переступить порог бара. Мой шеф был там, беседовал с коллегой. Я присела за соседний столик. Пианист играл в полутемном баре, но сердце у меня сильно билось. Я заказала бокал шампанского и выпила все, правда, мелкими глотками. Между тем мой шеф два или три раза обвел меня заинтересованным взглядом, так и не узнав во мне свою помощницу. Пианист продолжал играть, я же только улыбалась, нисколько не сомневаясь: мне удалось поймать ритм, уловить душу музыки. На следующее утро я позвонила в канцелярию и сообщила, что мое выздоровление затягивается. Шеф был в отчаянии. Его интересовало только одно: когда я снова выйду на работу. Я ответила, что приступаю к лечению немедленно. Сердечная слабость – дело серьезное, заметил он. – Вы сталкиваетесь с проблемами сердца как женщина. Можно подумать, это привилегия мужчин. Сердечно благодарна за ваше сочувствие, проговорила я и повесила трубку.