Леонид Воронов - Морская дева

— Почему ты спишь здесь? — спросил штурман.

— Да в каюте спать не дали, расшумелись, а мне с утра на вахту.

— А почему дверь не открывалась ключом? — недоверчиво спросила номерная.

— А как же вы вошли? — резонно спросил Миша.

— А вот первый раз я открыть не смогла.

Глядя на Мишу хитрыми смешливыми глазами, боцман сказал:

— Наверно заело замок, с ними это случается. Завтра я его смажу, и все будет окей.

Казалось, инцидент был исчерпан, однако правая рука помполита — номерная доложила о нем, и, несмотря на позднее время, помполит вызвал Стрельцова.

За что отчитывать руководителя оркестра, помполит и сам не знал, вопиющих фактов не было, но были подозрения, поэтому нашлись и суровые слова.

— Отдайте мне ключ от салона, — в заключение сказал помполит.

— Ключ вот он, но я бы хотел забрать свою трубу.

— Зачем забрать?

— Я так вас понял, что в оркестре я больше не играю, а труба моя личная.

Помполит задумчиво повертел ключ в руках.

— Возьмите ключ, и не устраивайте впредь спальню в салоне. Свободны!

На следующий день на судне были размещены рыбаки трех экипажей — около трехсот человек. К вечеру посадка и погрузка завершилась, и "Петропавловск" вышел на рейд. Начался детальный, нудный и бесконечный таможенный досмотр, затем пограничный контроль. Процедура растянулась на всю ночь. Наконец катера, загруженные ниже ватерлинии конфискованной водкой, отошли от судна, а с ними усталые, но очень довольные обильной добычей таможенники. Измученный экипаж приступил к своим обязанностям, и "Петропавловск" вышел в море.

Последующая неделя прошла под знаком Водолея, хотя обильно лилась отнюдь не вода. Рыбаки отмечали отход. Такое "Петропавловску" приходилось видеть не часто. Это было похоже на стихию, совладать с которой не могла ни администрация траулеров, ни местная. Эрнест Рудольфович утратил свой властный, высокомерный и важный вид вершителя судеб. Его гнусную должность рыбаки угадали безошибочно, и едкие реплики преследовали помполита, где бы он ни появился. Главной его заботой теперь стало незаметно проскользнуть в кают-компанию и обратно. Он был вынужден даже отказаться от своей главной, как он считал, обязанности — проводить ежевечерний досмотр кают. Побежденной администрации пришлось ждать, когда закончится водка.

Судовую любовницу Стрельцова звали Елизавета. Она работала директором ресторана, и у нее была отдельная каюта, поэтому укрываться в салоне третьего класса им приходилось, когда страсть настигала их посреди рабочего дня. Лиза обладала изящной, очень женственной походкой, изменить которую было не под силу даже восьми бальному шторму, воркующим голосом, который сводил мужчин с ума, и копной великолепных темных волос, поиграть которыми мечтал каждый моряк. Эта привилегия досталась Стрельцову. Свои отношения они старались скрывать, хотя весь оркестр, а возможно и весь экипаж, отлично знал о них. Во время подготовки к рейсу, от греха подальше, Лиза каждый день уходила домой, поэтому они сильно соскучились по общению, и Миша, презрев предостережение помполита, вовсю пользовался возвращенным ему ключом.

Однако долгожданное для администрации событие произошло: водка закончилась. Мрачные отрезвевшие рыбаки слонялись по судну, как тени "Летучего голландца", и нагоняли тоску. Среди рыбаков прошел слух, что на судне есть эстрадный оркестр. Рыбаки отправили делегацию к капитану, и капитан разрешил провести в ближайшую субботу вечер отдыха.

К музыкальным инструментам никто не прикасался три недели, они даже пылью покрылись, а руки музыкантов огрубели, поэтому кроме раздражения первая репетиция ничего не дала. К тому же повелительница колбас не проявила чуткости.

— Это Рекунов виноват, — сказал по этому поводу Лебедев, — Витя, в следующий раз я попутаю все струны на твоей гитаре, если не будет коньяка.

— Ты лучше на своей гитаре струны не путай, когда играешь, — огрызнулся Рекунов.

До субботнего вечера можно было провести еще две репетиции, а в субботу Марина пришла в новом вечернем платье с открытой спиной, и заслужила от восторженных музыкантов аплодисменты. Она мило смущалась, благосклонно выслушивая комплименты. Неотразимая певица и предстоящий вечер настроили оркестр на музыкальный лад, и репетиция прошла на высоком уровне.

— Миша, ты не думаешь, что Марине пора повысить статус? — обратился Игорь к Стрельцову.

— Юра, открой-ка пианино, — отозвался тот.

На клавишах лежала коробка конфет.

— Это тебе, Маринка, маленький приз, а что касается статуса, то ответ напрашивается: с удовольствием объявляю, что отныне Марина — наша официальная Муза.

— Эх, поднять бы тост за самую красивую музу! — задел больное место музыкантов Ботов.

— Как сказал бы О.Генри, от Анадыря и до созвездия Южный Крест нет девушки краше, — не отреагировал на прозрачный намек Ботова Маркевич.

— Коля, твой намек впервые очень кстати: я как раз собирался пригласить всех после ужина к себе, — сказал Стрельцов, пряча трубу в футляр. — Репетиция окончена, всем спасибо.

В экипажах рыбаков у Стрельцова обнаружилось много знакомых, с которыми он работал раньше в рыболовном флоте. Иногда они приглашали Мишу к себе, иногда он принимал их у себя, без водки эти встречи почти никогда не обходились, тем не менее, у него еще оставалось две бутылки бренди от запасов, которые он взял в рейс.

После ужина музыканты собрались в его каюте. К его досаде, каждый принес с собой спиртное, — у каждого была бутылка бренди "Плиска", которое отдаленно напоминало по вкусу армянский коньяк, так полюбившийся музыкантам. И только у Рекунова оказался этот замечательный напиток, достать который в магазине было невозможно. Маркевич не преминул пошутить по этому поводу:

— Витя, я тебе сочувствую, когда болит мозоль, вспоминают о старом башмаке.

— Достали вы меня уже, — в сердцах отозвался Рекунов.

— А никто ничего и не сказал, — примирительно заметил Лебедев, — позволь мне только снять перышко от перины с твоего камзола.

— Если мы все это вылакаем, помполит развесит нас на рее для просушки, — задумчиво сказал Юра, — но выхода нет.

— Размечтался! на сегодня достаточно будет и двух, — благоразумно ответил Ботов, — а остальные бутылки прячь у себя, целее будут.

Миша облегченно вздохнул и наполнил рюмки. В дверь тихонько постучали, затем поскреблись, это значило, что пришел кто-то из своих.

За дверью стояли трое рыбаков с оттопыренными карманами.

— О, как мы кстати!

Все засмеялись.

— А мы как раз решали проблему, как себя не обидеть и до салона своим ходом дойти.

— Проблем нет. Мы не собирались вас спаивать, а эти запасы и позже пригодятся, убери их, Миша, подальше.