Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

— Со мной вообще-то, — сказал Князь,

— Это его племянник, — уточнил сосед по купе.

— Племянник?.. — Оперативник посмотрел на своего напарника. — Кажется, есть ориентировка насчет дяди с племянником?

— Есть.

— Давай с нами.

Удрать не было никакой возможности. Шли по составу гуськом: впереди — один оперативник, за ним — «клиент», Андрей, потом сосед, за ним — Князь, а замыкал шествие второй оперативник. Причем Князя заставили нести чемодан. Будь Андрей поопытнее и половчее, можно было бы попытаться рвануть с переходной площадки на буфер, с буфера — на подножку, а оттуда спрыгнуть… Шедший за ним сосед вряд ли схватил бы его, потому что трусил, ступал осторожно, глядя под ноги. Однако Андрей не додумался до этого. Но если бы и додумался, все равно не решился бы. Он тогда еще не знал, что спрыгнуть с подножки на ходу поезда не так трудно.

Оперативная группа занимала отдельное купе в первом вагоне. Всех туда и привели.

И тут Князь удивил Андрея. Когда стали оформлять протокол задержания, он вдруг признался, что действительно в прошлом году ехал вместе с потерпевшим и обокрал его и еще двоих попутчиков, предварительно напоив их. А вот то, что на нем была якобы военная форма, он категорически отрицал.

— Шинель на мне была, верно, но без погон.

— Как же без погон? — горячился потерпевший. — Я хорошо помню, что погоны были с тремя звездочками и летными эмблемами.

— Гражданин что-то путает, — обращаясь к оперативникам, усмехнулся Князь. — Это в соседнем купе ехал старший лейтенант. И не летчик, а танкист. Он играл в нашем купе в карты, вот гражданин и перепутал все на свете.

— Ничего подобного! — настаивал потерпевший. — Тот был капитан. И не танкист, а артиллерист.

— Разве? — Князь пожал плечами. — Впрочем, возможно. Человеческая память — материя тонкая, хрупкая и непознанная. Все мы можем ошибаться. Тем более давненько это было.

— В марте прошлого года, — сказал потерпевший.

— Видите, в марте прошлого года! А гражданин наверняка не помнит, какая погода была во вторник, не говоря уже о понедельнике.

— При чем здесь погода?

— В качестве примера несовершенства человеческой памяти.

— Хватит разводить философию, — остановил Князя оперативник. — Кто этот юноша? Племянник ваш?

— Какой там племянник, — махнул Князь рукой. — Просто я представил его племянником. А вообще — понятия не имею, кто он такой. Подошел на вокзале ко мне, сказал, что ехал с матерью, отстал случайно. Документов, конечно, нет. Попросил взять с собой… Парень вроде нормальный, интеллигентный…

— Ладно, с ним потом разберемся.

— Разберитесь, — сказал Князь. — Он попал как кур в ощип. Да и мне подельник [26] Подельник — сообщник, соучастник преступлении, проходящий по одному делу. ни к чему.

Вот тогда Андрей понял все.

Для Князя сейчас было выгоднее признаться в одной краже и во что бы то ни стало отречься от него. Оперативники же говорили между собой насчет дяди с племянником… Значит, у милиции есть какие-то показания против них. Но ищут офицера-летчика с племянником. Поэтому Князь, признавшись в прошлогодней краже, отрицает, что на нем была военная форма с погонами. Ведь уже только за незаконное ношение формы можно загреметь под трибунал. Андрею же, если бы Князю удалось «отмазать» его, грозил приемник и — в худшем случае — колония. Но не срок за соучастие в кражах. А колонии Андрей теперь не очень-то боялся. Как кореш самого Князя, он будет пользоваться там авторитетом среди колонистов. У Князя известное имя в воровском мире.

Однако случай распорядился иначе.

В милиции, куда их с Князем сдали оперативники, Андрея допрашивал опытный, пройдошливый капитан. Он с равнодушным спокойствием выслушал рассказ о том, как Андрей с матерью возвращался из эвакуации, как он отстал от поезда, как встретил Князя и упросил взять его с собой — им было по пути.

— Очень правдоподобная история, — усмехнулся капитан. — Можно прослезиться и первым же поездом отправить тебя в Ленинград к маме, которая проливает слезы. Адрес ты, конечно, помнишь?

— Помню. — Андрей назвал свой бывший ленинградский адрес.

— Смотри-ка ты, а я думал, что ты живешь на Невском проспекте.

— Нет, на Газа.

— Я понял. — Капитан кивнул. — А хочешь, я тоже расскажу тебе сказку про белого бычка?

— Про какого белого бычка?

— Ты разве не знаешь эту сказку? Ну, как же можно не знать знаменитую сказку про белого бычка?! В твоем возрасте все знают сказку про белого бычка. Папиросами тебя мама снабдила?

— Сам купил. Она не знает, что я курю.

— Ах так. А деньги откуда?

С деньгами получилась неувязка. Князь сказал оперативникам, что у Андрея нет ни документов, ни денег, а у него при обыске нашли около тысячи рублей. Ну Князь-то тогда развел руками, откуда, дескать, я мог знать, что у парня есть деньги, он мне не говорил этого, а теперь эти деньги с головой выдавали Андрея. Ибо просто не могло быть таких денег у мальчишки, если он ехал с матерью…

— Молчишь? А ты соври, что дала мама, чтобы ты на станции купил еды…

— Она разделила деньги, — нашелся Андрей. — Чтобы если украли, так не все сразу.

Он понимал, что легенда с матерью лопнула, однако сдаваться не хотел и твердо стоял на своем. Потерпевший, который опознал Князя, подтвердил, что тот был один, а станут ли искать других потерпевших, еще неизвестно— у милиции и без того хватает дел. Им самим проще отправить Андрея в приемник — и дело с концом. Так бы оно и случилось, потому что действительно разыскивать тех, чьи заявления о кражах лежали в милиции на разных станциях, проводить очные ставки, вызывать свидетелей, которых еще тоже надо найти, — работа долгая, трудная, — если бы не офицерская форма Князя. Много раз эта форма помогала ему, выручала в критических, безнадежных вроде бы ситуациях, а теперь подвела. Обычный поездной вор — это одно, а вор, переодетый в форму офицера Советской Армии, — совсем другое…

И транспортный прокурор, ознакомившись с материалами, распорядился провести тщательную проверку, установить личность Князя и дал санкцию на арест Андрея.

Его допрашивали еще несколько раз, в том числе и сам прокурор, но Андрей повторял свой рассказ, хотя и понимал, что это бессмысленно и что никто не верит ни одному его слову.

На третий день его повели на экспертизу.

Почему-то ни у кого не вызывало сомнений, правильно ли он называет свою фамилию, имя, отчество, место рождения и довоенный ленинградский адрес, а вот его возраст сомнению подвергли. Ну, правда, он действительно выглядел старше своих пятнадцати лет [27] Надо сказать, что в те времена подвергали экспертизе на возраст всех, кого задерживали без документов. И почему-то, как правило, возраст прибавляли. Так и мне однажды прибавили год. Зато в сорок пятом я сумел поступить в ремесленное, куда принимали с четырнадцати лет, а мне было только тринадцать. .