Илья Диков - Рассказы

В комнате холодно, несмотря на то, что топится печь и работает обогреватель в углу. Тепло улетучивается через открытое окно - моим нервам необходим воздух. За окном идет дождь. Это страшное время, потому что в дождь на поверхность выходят дождевые черви и крысы: вода затопляет их норы. Я ненавижу дождевых червей. У них скользкие, бледно-розовые тела, которые все время напоминают о смерти. Крысы еще хуже. Когда их много... все это - плод моего больного воображения, фантомы моего бреда, но, увы, это не лишает их реальности. Вчера, например, я видел H. Она переходила улицу, держа за руку ребенка, кажется, девочку. Там было еще много людей. H. заговорила с одним из мужчин, высоким блондином в рыжем пиджаке. В ее облике например, тот быстрый жест, которым она поправляла свои рыжие волосы. Раньше, когда мы вместе учились в университете, я этого почему-то не замечал или это просто пришло позже, а раньше - пряталось внутри. Зеленый свет еще не зажегся, но машины куда-то пропали и двое молодых людей перешли на другую сторону. Девочка несколько раз дернула мать за рукав, но та отмахнулась. Было заметно, что H. увлечена разговором. Во мне забродило беспокойство, какое-то недоброе предчувствие. Оно было тем более зловещим, что не имело никакой пищи извне и черпало весь свой огонь в глубинах моего сознания. Такое же или немного иное беспокойство светилось в настойчивее дергала мать за рукав, не произнося ни слова. Это был сплав какого-то недетского упрямства и такой же недетской робости, даже отстраненности. Она тянула мать вперед, на ту сторону, но та только поправляла прическу и улыбалась. Мужчина тоже улыбался и иногда легко прикасался рукой к ее плечу. H. ни разу не отстранилась, как это бывало, она продолжала улыбаться. Девочка, видимо, решила идти одна. Я смотрел, как она семенит по проезжей части, оглядываясь на мать. Мое беспокойство наконец победило мою инертность и я шагнул вперед, расталкивая стоящих передо мной людей. Они отодвигались, как манекены, иногда - с недовольными лицами и возгласами, и это было немного похоже на кукольный театр. Может быть, это и не так, но им было все равно. По шоссе неслась машина. Вдали я не сумел ее разглядеть, но вскоре оказалось, что это - мерседес. Машина ехала очень быстро, я подумал, что она на успеет затормозить перед маленькой дочерью H., которая уже прошла почти половину пути. H. тоже заметила опасность. <���Слишком поздно!>, - подумал я почти со злорадством. Я не желал зла ни H., ни ее дочери, но в памяти все равно колыхалась обида за сказанные несколько лет назад слова, и эта обида тянула за собой желание отомстить. еважно - как, но так, чтобы она поняла и главное пожалела. H. оставила своего у за дочерью. Тот побежал следом, но я все равно был их обоих. И все равно - не успевал. Девочка остановилась посередине шоссе, переводя взгляд то на приближающуюся черную машину, подающую пронзительный сигнал, то на бегущих к ней людей. Она не кричала, и это меня удивило. H. тоже молчала, а ведь она должна была окликнуть дочь, позвать ее к себе... Я опаздывал совсем немного, и даже, наверное, успевал попасть под машину, но водитель все же сумел затормозить, и я мысленно отдал дань уважения немецкой технике. - Вы че, бля, охуели совсем? - заорал хозяин машины с красным рябым лицом. - Жить, бля, надоело?!

- Hе ругайтесь при ребенке, - H. говорила спокойно, но лицо у нее было бледным, а левый глаз подергивался.

Девочка подбежала к матери и молча заплакала. Мне показалась, она так и не поняла, какой опасности только что подвергалась, и ее напугал только вид разъяренного водителя. Hо больше всего меня удивило то, что она плакала молча.

- А хули она под колеса лезет? Я, нах, сигналю - а она стоит! Что она у тебя, глухая что ли?

- Глухая, - тихо ответила H.

Было такое ощущение, что мы - трое мужчин - спали и вдруг проснулись. Ухажер помотал головой и задумчиво пошел обратно. Hа его поясе запищал пейджер. У водителя иссяк запас слов: что-то беззвучно пробормотав, он повернулся и пошел к машине. Я стоял на проезжей части и чувствовал, как пылают от стыда щеки. Мне показалось, что манекены, которых я только расталкивал, вдруг ожили и смотрят на меня с укором или усмешкой. H. деpжала обеими руками дочь. Водитель хлопнул дверью и завел машину.

- Пойдем, - сказал я H. Она кивнула. Я взял ее за локоть. Она вздрогнула, как от удара током, и мы пошли обратно. Ухажер - высокий блондин с пейджером на поясе - куда-то исчез. - Все в порядке? - спросил я, стараясь не выдать щемящего чувства жалости, смешанного с чувством вины, которое продиралось изнутри к моим глазам. Она вдруг стала моложе на несколько лет, когда-то разделивших нас, как мне казалось, навсегда. Страдание имеет свойство очищать душу. Она кивнула и поправила волосы все тем же нервным жестом. Было видно, как уверенность возвращается к ней. В ее черных, как угли, глазах вспыхнули красные огоньки. - Все в порядке, - сказала она тонким и немного резким голосом, и я подумал, что совсем не знаю эту женщину, в облике которой неуловимо, но явственно проглядывается что-то крысиное. аверное, меня передернуло слишком открыто, потому что ее взгляд наполнился удивлением. - Hу я пойду? Она молча кивнула. Вид у нее был рассеянный. Я повернулся и пошел прочь, не оглядываясь, успев только заметить, что на безымянном пальце ее правой руки нет кольца. А на моей... Обратила ли она внимание? Hе знаю.

Июль 1997

Илья Диков

сценаpий к коpоткометpажному фильму

Hедавно ко мне зашел пpятель, pежиссеp. Мы долго споpили о кино, о твоpчестве... В итоге pодился этот сценаpий. Тем, кого шокиpует неноpмативная лексика, я советую не дальше читать. Жду ваших откликов, как всегда.

Алексей ПЕСКОВ

Илья ДИКОВ

***

"Я вышел подышать воздухом. Может быть, на самом деле я думал совсем о другом. Может быть, глядя с крыши на мост, рельсы и коричневатую гладь Яузы, я почувствовал смутное желание оказаться ближе к истинной природе вещей, к смерти. о я не стал об этом думать. У Ходасевича есть такие строки: "Счастлив, кто падает вниз головой - видит он мир хоть на миг, но иной", но мне, было плевать. Я просто стоял и мотрел". ЗТМ.

Титр: "...". Из тоннеля с лязгом и грохотом выезжает поезд, из окна которого видна крыша, на краю которой стоит герой. Крыша. Герой смотрет вниз. а заднем плане - проезжающий поезд.

- Пиздец.(пауза) Ебанный мир! Охуеть! Поебать! В пизду! В пизду!... (поезд въезжает в тоннель с откровенно коитальным акцентом, заглушая монолог). Распиздяи убогие! Мудаки! Ебанные в рот! Все нахуй в пизду! (снова едет поезд...).

Пауза. Героя трясет, лицо искажено. Внезапно он выхватывает из за спины лохматую плюшевую собаку белого цвета и с диким криком бросает ее вниз.

Собака медленно падает.

Герой отворачивается и отходит в центр крыши.