Сергей Чилая - Донор

Я попросил, чтоб развезли гостей и присел вместе с Кузей на ступеньки. Кузя перепил и устал, и сильно потел, и по красному лицу я понял, что у него поднялось давление.

- П-поехали домой. Даррел даст тебе гипотензивных.

- Нет. Только чачу! - сказал Кузьма и полез в машину.

- Надо ехать в хашную, Боринька. - вырос Пол у меня за спиной.

- П-почему ты не на том дерьмовом митинге... и почему русски? медленно закипая спросил я.

- Рыжий! - старался разрядить обстановку Кузя. - Бери Горелика, и поехали. За Полом я присмотрю.

Я знал, что перечить пьяному Кузе бессмысленно.

Глава 7. Сочи: прогулка с Осей

БД несколько лет проработал в компании Хуго Риттенбергса. Вначале тот определил его переводчиком, предварительно спросив, что он умеет делать.

- П-пожалуй, ничего интересного для вас. Знаю английский, компьютерные программы, играю на саксофоне, фортепиано, плаваю прилично, теннис, оперирую немного...

- Что еще? - спросил, позевывая Хуго. БД видел, что тому не интересен ни он сам, ни его интеллигентская болтовня, и не обижался. Хуго выложил ноги в дорогих итальянских башмаках на полированную крышку стола и передвинул сквозь ткань брюк удивительно большие гениталии.

Оскар Берзиньш, деверь БД - его жена приходилась родной сестрой Даррел, - в прошлом секретарь ЦК комсомола, потом один из секретарей ЦК Компартии Латвии, а теперь государственный чиновник высокого ранга в независимом государстве, взял его с собой на вечеринку по случаю открытия новой бензоколонки Риттенбергса в Риге. Деверь, которого БД звал еврейским именем Ося, напряженно вслушивался в общественное мнение, определявшее его поведение. Он был сдержан, осторожен, хорошо одевался, в отличие от большинства местных чиновников, и любил носить очки, не подозревая, что для этого мало быть умным.

Между БД и Осей не было большой дружбы. Они встречались из-за жен, у которых было так много общего, что иногда становилось непонятно, кто на ком женат. БД любил повторять по этому поводу: - Нас с Осей связывают не столько родственные узы, сколько классовая солидарность.

Лет десять назад мы с Осей и сестрами-женами отправились на отдых в Сочи. Царь забронировал для нас двухместные номера в гостинице "Приморской', а сам расположился по соседству в номере-люксе. Он только что, не без моей помощи, получил звание академика и во всю наслаждался еще необрыдшими поздравлениями, банкетами, банями, пикниками, которые следовали друг за другом с пугающим постоянством. Интеллигентный Царь стоически сносил знаки внимания к своей особе, позволяя блеску короны падать на мои лицо и тело, слегка подсвечивая Даррел и родственников отраженным светом.

Кто-то из Царевых друзей переслал ему поездом из Тбилиси двадцати-литровую бутыль редкостного кахетинского вина, и мы с Осей, освободившись от вязкого прессинга сестричек, отправились за ней на вокзал.

В те добрые времена тотального дефицита даже в Сочи, предназначенном для приятного времяпрепровождения всей богатой, но бедной страны, попытка завладеть бутылкой пива, к тому же утром, приравнивалась к подвигу. Перед тем как двинуться на вокзал, мы решили заглянуть в "Распределитель для Узкого Круга", адрес которого на вчерашнем банкете мне сообщил местный партийный бонза, припадавший весь вечер к ноге Царя.

Мы приближались к заветной двери, и я все чаще поглядывал на салфетку с паролем, написанным Дарреловой губной памадой, в потной, после ночного пьянства, руке.

Человек у входа критически посмотрел на нас. Мои драные кожаные шорты, старая армейская майка "US Army" и сильно обгоревшее на солнце лицо, усыпанное мелкими веснушками, на фоне жидкой бороды Оси, его английской трубки и неприлично свежей белой рубахи, внушали охраннику беспокойство. Он придерживал дверь ногой, несмотря на дважды произнесенный пароль. Мы с Осей старались соблюсти достоинство, но пауза затягивалась. Я не выдержал и небрежно-сурово посмотрел в глаза придурка:

- Хотите потерять место, голубчик? Н-немедленно вызовите старшего! Придурок сразу посветлел лицом и, поздоровавшись, проводил в "Буфетную", как было написано на двери, которую он отворил, пропустив нас вперед.

Если бы в Кахетии в те времена замшелого социализма открыли "McDonalds'", я удивился бы гораздо меньше. В опрятном и пригожем помещении стояло несколько столов, вокруг которых вольготно сидели начальственного вида люди в темных костюмах, сильно траченные вчерашним пьянством. Они без опаски громко матерились и с наслаждением поедали мясные и рыбные деликатесы, запивая дефицитным чешским пивом. Мы взяли по полстакана водки, пиво и двух холодных цыплят, пахнувших вокзалами.

Часом позже навстречу нам по перрону шел серьезный грузин-проводник с густыми усами и огромной бутылью вина в руках.

- Эй! - окликнул я его. - К-куда п-путь держите, генацвале?

Тот сразу остановился и поставил бутыль на асфальт, подозрительно глядя на меня, как охранник у дверей распределителя.

- П-похоже, этот груз предназначен не для вас, товарищ! - как можно мягче сказал я, улыбаясь и видя, что проводнику мучительно не хочется расставаться с бутылью. Однако, в отличие от утреннего придурка, он сразу усек, кто мы.

- Вино для академика Гвеселиани?

- Да! Для батоно Давида, - грустно сказал грузин и в последний раз поглядел на бутыль.

Пока Ося стоял на часах на перроне, я купил большую клеенчатую сумку, в которую мы с трудом затолкали бутылку, обмотав ее свежевыглаженной Осиной рубахой, и он, поеживаясь от непривычки, остался в простой советской майке странного цвета, без названия.

Водка с чешским пивом еще сильно гуляли в нас, и мы чувствовали себя свободными от всех условностей, обязательств и забот в красивом городе Сочи.

Нам вдруг сильно, до обморока, захотелось кушать, и я сказал:

- Лучше всего двигануть на сочинский базар. Часть вина продадим, а на вырученные деньги купим еду и... съедим.

Сдержанный партиец Ося недоверчиво смотрел на меня, считая в уме варианты, и, выдержав паузу, утвердительно кивнул.

Это была изнуряющая поездка с пересадками в раскаленных сочинских автобусах, переполненных влажными от пота телами пассажиров.

Когда мы добрались до рынка, то чувствовали себя почти счастливыми. Найдя свободное место в овощном ряду, Ося поднял бутыль на прилавок, натянул на себя измятую рубаху и посмотрел на меня.

- Жахнем с-сначала... Б-барышни, кто поделится стаканами? - Спросил я, делая ударение на предпоследнем слоге, и вытаскивая пробку.

Вокруг собралась небольшая толпа сочинских торговок, которые вместе с нами начали дегустировать вино. Вскоре возле бутыли высилась гора фруктов, сыры, овощи, хлеб-лаваш и огромный вяленый лещ. Вино убывало очень медленно, и мы с Осей купались в любви рыночной публики.