Сергей Чилая - Донор

Когда раздался звонок невидимого гонца, очередной раз посулами и угрозами добивавшегося от БД согласия ехать в Ростов, он не стал привычно возбуждаться и заикаться больше обычного.

- Я с-старый и б-больной, - спокойно заявил он, подражая Боссу. - И моложе не становлюсь... Я все забыл и давным давно п-перестал читать специальную литературу. Ожидать от меня результатов в вашем б-бизнесе б-бандитском так же т-трудно, как надеяться, что забеременеет г-гипсовая девушка с веслом... П-передайте топ-менеджерам в законе, что никуда не п-поеду... Н-никогда! С-слышите! - стал закипать БД.

Босс начал переговоры по продаже Терминала российской компании - темной офшорной лошадке. БД долго не мог понять, почему Темная лошадка согласилась с завышенной продажной ценой, а когда понял, спросил Босса:

- П-почему вы т-тянете? Если решили п-продавать, д-делайте это. Н-неужто ждете, что к-кто-то выложит б-больше?

- Больше мне не надо. Но они хотят растянуть выплату на несколько лет.

- Лошадка оттягивает расплату, потому что хочет зарабатать, управляя т-терминалом, и отдавать вам постепенно те деньги, что сегодня мы зарабатываем сами... или т-только часть, - объяснил БД.

- Во-первых, деньги, возможно, грязные, и они станут использовать терминал как прачечную. Во-вторых, заплатив 20%, Лошадка может заявить, что бизнес перестал давать прибыль, - сомневался Босс.

- Вы с-становитесь излишне щепетильным. Если их б-бизнес зачахнет, б-банк, в котором з-заложен терминал, отнимет его у Лошадки... А с-стирка денег на т-терминале - их д-дело...

- А моя репутация? Чего ты лыбишьсяблядь? - рассердился Босс. - Отобрав терминал, банк объявит тендер на продажу и, поскольку других покупателей не будет, Лошадка приберет терминал к рукам, теперь уже у банка, за сумму, которую посчитает нужной.

- П-перекупив терминал, они все равно б-будут в-выплачивать вам деньги... Оставьте себе 30% д-долей. Вы с-сразу п-получите больше тридцати м-миллионов долларов с-свободных д-денег и освободитесь от обременительных выплат по п-прошлому к-кредиту.

- Ты сам говорил: "Нельзя продавать терминал!"

- Я бы не п-продавал... Терминал не т-только инструмент для з-зарабатывания денег, но с-самая л-любимая ваша игрушка. Спросите Ангела в б-белом, - настаивал БД. - Он объяснит вам, что с-суть предпринимательства не сводится к управлению б-бизнесом или владению к-капиталом...

- Чего мне тогда не хватает? Творчества, что ли?

- Ваша п-проницательность делает вам честь. Вы п-просто редко п-пользуетесь своим т-творческим началом. Успешное п-предпринимательство не п-просто данные Господом способности, но умение п-пользоваться ими. Это и есть т-творчество...

- Хорошо излагаешь! Не забывай только, что бизнес требует гораздо большего интеллектуального напряжения...

- Еврейский п-писатель Исаак Бабель, который не х-хотел ходить с-строем и п-поплатился за это, сказал однажды: "Фразы рождаются на с-свет ни хорошими, ни дурными. Т-тайна заключается в п-повороте, едва ощутимом...". Эту его м-мысль можно распространить на м-многие вещи, в том числе на б-бизнес.

- Тебе надо идти преподавать в университет с этими премудростями, подытожил Босс. - Где ты их набрался?

Ну, с этим п-просто. Кликуху "П-профессор" мне дали в т-тюрьме...

Глава 6. Парк

Он совершал ежедневый тридцатиминутный бег по припорошенным снегом дорожкам кладбища-парка, когда услышал негромкий хлопок. Он не обратил бы внимания, если б не короткий резкий свист над головой. На бегу он огляделся - в утреннем парке не было ни души - и тут же, забыв о нем, углубился в аллеи. Когда через несколько минут раздался второй хлопок и что-то, свистнув, с тупым стуком вошло в ствол клена рядом, БД остановился. Мощные частые удары сердца сотрясали его тело, которое мгновенно покрыл странно плотный, густой и горячий пот. Проступивший, как ему казалось, сквозь спортивные доспехи, он теперь отличал БД от остальных людей, словно кто пометил...

Он стоял, затравленно озираясь на ставший фиолетовым снег и такие же фиолетовые пожухлые литья, привыкая к дикой мысли, что в сонном кладбищенском парке в центре Риги кто-то стреляет в него боевыми патронами. Это было настолько невероятно, что, покажись из могилы, придавленной куском гранита, размером с рыбачий баркас, парочка скелетов в туфлях для бега, он бы не удивился.

БД понуро топтался, стараясь угадать причины пальбы. В памяти всплыло раннее утро в тбилисской хашной, когда прямо в лицо ему целил из автомата, с бельевой веревкой вместо ремня, придурок из Гамсахурдиевской гвардии... Мимо прошли две девочки с сумками-рюкзаками за спиной, оживленно болтая по-латышски, и он понял, что сегодня в него больше стрелять не будут. Чтобы стрелявший, не подумал, что он трусит, БД медленно двинулся обратно, останавливаясь возле надгробий с эпитафиями, давно выученными наизусть.

Утром следующего дня БД снова бежал по парку, обмирая. Он не мог решить, что гонит его, зная, что вряд ли бежит навстречу гибели, поскольку тонко чувствовал такие вещи и получил бы сигнал о грозящей опасности. Сигнала не было, и он бежал, чтобы удовлетворить любопытство, сжигавшее его...

- А если не в меня? - тускло мелькало в голове. - Или это вовсе были не выстрелы... А что тогда? Ветер мог ударить ветку о ствол... Это легко проверить: подойду к стволу и прикоснусь...

Страх получить пулю в спину неизвестно от кого странным образом гнал его по парку. Когда он понял, что бежать в таком темпе больше не может, рядом грохнул выстрел, вызвав вороний крик и хлопанье крыльев. Мощный толчок в спину свалил его, перевернув несколько раз на припорошенной снегом аллее, усыпанной желтыми и красными кленовыми листьями, которые всегда ассоциировались с хоккеем: шорох коньков по льду, удары шайбы о борта, гул трибун и простенькие мелодии клавишника перед вбрасыванием...

- Сейчас будет контрольный выстрел, - подумал он, потому что так всегда происходило в фильмах и телевизионных передачах, и принялся ждать.

Когда он понял, что второго выстрела не дождется, послышались шаркающие шаги. Вместо того чтобы втянуть голову в плечи и стыдливо прикрыть руками, он невероятным усилием приподнял над асфальтом поцарапаную щеку и увидел желтые мужские башмаки со сбитыми носками и рваными шнурками. Взгляд медленно поднялся выше - на грязные, когда-то дорогие кожаные штаны, протертые до дыр. Потом - подол длинного темно-серого засаленного пальто...

"Я не ранен... я убит!" - подумал он знакомой строчкой и услышал над собой женский голос, усталый и простуженный, со множеством обертонов, придающих ему актерскую звучность и выразительность и аристократизм, сохранившийся у стариков, проживших жизнь заграницей:

- Вставайте, БД! Вы улеглись, словно под вами не грязный асфальт, припорошенный снегом, а персидский ковер с толстым ворсом, что лежит в каминном зале Большого Дома. Вы живы, вы... даже не ранены.