Мартин Сутер - Лила, Лила

– Старикан, с которым ты вчера был во «Франкфуртер хоф», – это твой агент?

– Да, а что?

– Хороший мужик?

– Ничего.

– Может, познакомишь?

Ночной портье вручил Давиду записку:

«Дверь не заперта. Прошу не беспокоить. М.»

Давид тихонько вошел в номер. Из ванной в комнату падал свет. Мари спала. На полу стоял собранный чемодан.

Раздеваясь, он старался не шуметь. Но с грохотом уронил на пол ботинок, а погасив свет в ванной, налетел на чемодан.

Мари обычно спала очень чутко, однако на сей раз не проснулась.

Утром, когда звонок портье разбудил Давида, ее уже не было. Он поискал записку – и не нашел.

Если не считать свадебных апартаментов в сафари-отеле на озере Виктория, где Джекки по причине путаницы случайно провел одну ночь в 1962 году, номер во «Франкфуртер хоф» был лучшим в его жизни. Войдя, ты сперва попадал в маленькую переднюю, откуда одна дверь вела в ванную, другая – в туалет, а третья – в комнату с мягкой мебелью, письменным столом и французской двуспальной кроватью, ничуть не хуже, чем на озере Виктория.

Кроме хорошо укомплектованного мини-бара и телевизора с двадцатью двумя каналами и еще несколькими, предназначенными специально для пожилых господ, Джекки очень понравились махровый халат и тапки с фирменным знаком отеля. Войдя в номер, он надел то и другое, налил себе коньяку, удобно расположился на диване, закурил гаванскую сигару и почувствовал себя джентльменом.

С тех пор как Йенс Риглер в баре «Марриотта» угостил его сигарой, Джекки вошел во вкус. Та встреча вообще оказалась чрезвычайно плодотворной. Риглер предложил весьма хорошие условия на следующий Давидов роман. Не в пример Клаусу Штайнеру из «Драко», который занял довольно неопределенную позицию. Вероятно, не имел соответствующих полномочий.

Сейчас Джекки принимал ванну. Тоже роскошь, многие годы совершенно ему недоступная. Жилища последних лет в лучшем случае имели душ, даже в «Каравелле» номер был без ванны.

Но все изменится, дайте только вернуться. Он подыщет себе берлогу поприличнее. Не квартиру, конечно, в его годы вести хозяйство тяжеловато. Но что-нибудь более просторное, в более солидной гостинице. Не в пятизвездной, как эта, однако достаточно комфортабельной. С неплохим сервисом. И в более престижном районе, чем «Каравелла».

Пена с легким шорохом опадала, нашептывая ему в здоровое ухо истории про будущую жизнь.

Назвавшись Давиду автором «Лилы», он положил начало длинной веренице правильных шагов, самым правильным из которых оказалось решение тоже поехать во Франкфурт. Все шло по плану. Хотя никакого плана у него не было. Просто волею случая события в совокупности неизменно представали как результат детально продуманного плана.

Единственное темное пятнышко – эти две женщины. Ведь по их милости вчерашняя Давидова вспышка в итоге обернулась и против него.

Каланчу (так Джекки называл про себя высоченную редакторшу) он сумел обскакать. И как только они отсюда уедут, она вообще потеряет всякое влияние на Давида.

Зато вторая, Мари, внушала ему тревогу. На чтения он немного опоздал и у театра столкнулся с нею. Она тотчас заявила, что должна срочно с ним поговорить, и они зашли в соседнее кафе. А там она имела наглость спросить, хватит ли у него квалификации, чтобы справиться с работой литагента.

Разговор получился очень неприятный.

Сперва Джекки посчитал добрым знаком, что Давид и ее тоже бросил на улице. Вернувшись в отель, он заказал в номер легкую закуску, а потом двинул в бар. И только там, за выпивкой, ему пришло в голову, что, пожалуй, в разрыве Давида и Мари ничего хорошего нет. Ведь вместе с нею у Давида пропадет важная причина держаться за этот обман. И Джекки решил несколько умерить нажим на Мари.

Чуть позже, все там же, в баре, он встретил Эвердинга из издательства «Кубнер», который, видимо, еще не знал, что Джекки теперь литагент Давида Керна. Только когда Джекки просветил его на сей счет, Эвердинг заговорил с ним несколько уважительнее. Джекки сумел ненадолго выманить его в холл и с глазу на глаз сообщил, что на новую рукопись Давида уже поступили серьезные заявки. И что Давид жалуется на задержки, с какими «Кубнер» производит выплаты.

Эвердинг долго изучал головку своей трубки, но в конце концов только вручил Джекки визитную карточку, с просьбой позвонить ему в контору.

А Джекки, пользуясь случаем, ввернул:

«Или вы сами позвоните мне, я живу в этом отеле!»

Затем, в баре, Джекки не упустил возможности появиться перед Эвердингом в обществе Риглера и еще нескольких человек, вероятно важных издательских деятелей.

Он добавил в ванну горячей воды, отхлебнул из стакана, пристроенного в мыльнице. Кампари, как всегда с утра, если накануне не слишком перебрал.

Время пока есть. Необходимость освободить номер сегодня к полудню отпала. Вчера в баре Риглер сообщил, что они произвели кой-какие передвижки с забронированными номерами и Джекки может остаться еще на сутки. Лучше и быть не может, ведь через сутки он так и так уезжает.

В час он обедает с Давидом. Сперва хотел пригласить его на ланч к себе в номер. Но потом передумал. Не стоит, пожалуй, хвастать перед парнем, что он живет в отеле «Франкфуртер хоф».

Поэтому он предложил «Штеффенс-штубе» и попросил портье забронировать там столик. Идеальное место для делового обеда литагента и его важнейшего автора.

До полудня еще целых два часа. И Джекки обратился к практическим задачам. Например: как, лежа в ванне, выкурить сигару и не размочить верхний лист.

Там, где Мари обычно срезала угол, проход загораживал строительный забор с крупной синей надписью: «Здесь будет новое сердце нашего сити». «Искренне ваш, доктор Барнард» – намалевал внизу спреем какой-то шутник. Мари последовала за белой стрелкой на синем поле, которой дорожное ведомство обозначило пешеходный путь. Так что ей понадобилось несколько больше времени, чтобы добраться до подъезда желтой новостройки, где располагалась их квартира.

Этот дом был первым из четырех предусмотренных проектом застройки. Второй ждал отделки, для третьего только-только заложили фундамент, а для четвертого обнесли забором площадку.

Мари отперла почтовый ящик, вынула почту. Несколько писем для Давида – одно из издательства, три, по всей видимости, от поклонников. Рекламка открывшегося поблизости массажного салона ножных рефлекторных зон. Купон тайского ресторана. Для нее самой – ничего.

Лифтом она поднялась на пятый этаж, открыла дверь квартиры.

Квартира состояла из большой кухни-столовой и спальни. Паркетный пол, огромные окна с видом на старые промышленные здания, строительные леса и новостройки бурно развивающегося квартала.