Дмитрий Григорьев - Господин Ветер

— Но там под конец реальный бардак был. В дабл как-то захожу — бинты, машины пластмассовые на полу. Долбежка сплошная.

— А я говорил тебе, как Умка однажды ментов застопила. Те каких-то бандитов искали. А она с Лехой была. «Вот, ей говорят, щас повезем документы проверять». А она: «Разве мы похожи на бандитов?» «А кто же вы такие, хиппи, что ли?» «Мы, — говорит она, — из экологического лагеря едем. Вот и Гринпис на футболке». А у нее на футболке такая большая надпись — «Гринпис». Те сразу уважительно смотреть стали. А потом спрашивают: «Гринпис, это мы понимаем, но чего же вы такие грязные? Как хиппи».

Галка рассмеялась.

— А Умка отвечает, — продолжил Крис, — так мы же в лесу живем. На то и Гринпис.

Объездная Челябинска оказалась весьма длинной, и на первой серьезной развязке драйвер свернул, а их высадил. Это было пересечение с шоссе, обозначаемым на стопнике как М5, то есть магистральной федеральной автомобильной дорогой номер пять по имени «УРАЛ», по которой Крис собирался ехать через два-три дня, а Галка… Галка ехала в Ебург.

Собственно, в Москве у Криса было столько же дел, как и в Питере, как и Екатеринбурге — играть музыку, петь песенки по клубам можно в любом большом городе, а за неимением собственной команды, Крис превратился чуть ли не в барда-одиночку. Правда, блюзово-рок-н-рольно-рэггейно-фолково-этнический Крис не испытывал особой симпатии (как, впрочем, и антипатии) к Клубу самодеятельной песни и «бардом» в их понимании себя не считал.

«Я стал как Витя Банджо, — он вспомнил своего питерского приятеля, увешанного дудками, губными гармошками, колокольчиками, маракасами, гитарой и банджо, и играющего на двух-трех инструментах одновременно, — сам себе оркестр. Гитара, гармошка да голос, что еще надо суфийскому музыканту. Краюху хлеба да кружку молока. Да это небо, да эти облака…»

«Вот прицепился, Гуль-мулла долбанный. Гений, однако».

«Впрочем, Крис, не гони, ты не один: в любом большом городе есть до фига своего народу, с которыми всегда посэйшенить в кайф, только хрен кто сейчас дома сидит».

И они шли по объездной, пока их не догнал старичок на почти настоящем танке — «Москвиче-401», и взял до Долгодеревенского. А это — уже почти конец объездной, продолжение трассы.

Говоря слова «правила автостопа», я вспоминаю очень полезную, правдивую, хорошую и местами смешную книжку Антона Кротова «Практика вольных путешествий» (Москва, 1997). В ней настолько полно описано как лучше стопить машину на трассе или как бесплатно вписаться в автобус-поезд-корабль-самолет, что мне и добавить-то нечего. Правда, сам Антон называет себя «научным путешественником», и по сути дела, является спортсменом-туристом — на Руси несколько организаций объединяющих таких людей (ПЛАС — Петербургская Лига Автостопа, АВП — Академия Вольных Путешествий), Крис же гораздо ближе к тем, о ком Кротов пишет: «…Есть в автостопе и обширное хипповское направление, пожалуй, наиболее древнее и многочисленное. Сотни и тысячи волосатых людей, передвигаясь по трассам, накопили за десятилетия колоссальный и неповторимый опыт автостопа. Жаль только, что их опыт никак не суммирован, поэтому технология автостопа, применяемая ими, не движется к совершенству…»

Я же позволю себе, а мой личный опыт «ненаучного» автостопа довольно велик (уже много лет каждую осень я пою одну и ту же песню: «старый, однако, совсем стал, от автостопа устал», а весной меня начинают приглашать в гости друзья, а друзья мои, как и Кристоферовы, живут в самых разных городах и странах, и денег, чаще всего, на дорогу нет, да и не в этом дело, а скорее в птицах, горах и деревьях, в реках и невидимом ветре — может в далекой древности в моем роду тотемным животным была какая-нибудь перелетная птица, или во Внутреннем Пути, который иногда становится вполне реальной дорогой: для меня это как писать книгу, или писать книгу, как путешествовать, или просто жить и в итоге — я выхожу на трассу. И пусть кто-то считает такую жизнь болезнью — психиатры ей даже название придумали — дромомания, от греческого «дромос» — ход, путь — что же, мне нравится болеть этой болезнью!)… Итак, я позволю себе… (Что за идиотский оборот, ведь мне никто ничего не запрещал. «ЗАПРЕЩЕНО ЗАПРЕЩАТЬ!» — говорили в шестьдесят восьмом на парижских баррикадах, а в семьдесят девятом эта надпись была на моей футболке) заметить, что для настоящего («научного» ли, «ненаучного») путешественника шестичасовое стояние на трассе — столь же успешное путешествие как и гонка со скоростью сто пятьдесят кэмэ в час.

Есть правда, практические вещи, кое-кому совершенно очевидные, а кое-кому я постараюсь их пояснить в виде ответов на возможные вопросы.

1) «Почему Кристофер и Галка вылезли на объездной, а не поехали через Челябинск?»

Им не было необходимости посещать Челябинск: он, как и все большие города, является своего рода транспортной ловушкой, воронкой, ямой, куда очень легко въехать, но трудно выехать. В таких случаях для меня существует два основных варианта: либо высаживаться на объездной и ждать попутку, идущую мимо города, либо ехать с водителем в центр и там садиться на электричку или автобус, следующий в нужном направлении километров на пятьдесят (здесь надо быть увереным, что вокзал недалеко от пути драйвера, с которым ты едешь, что электрички «имеются в наличии», что они ходят довольно часто, и что деревня или поселок, куда привезет тебя электричка, находится на трассе). Они выбрали первый вариант.

2) «Что лучше: идти и стопить на ходу или стоять на трассе?»

В зависимости от настроения и от места. Иногда просто хочется пройтись. Иногда место кажется удачным (неудачные места — перед переездами, пунктами ГАИ, заправками, мостами, — драйвер хоть и притормаживает, но ему не до стопщиков, удачные же — через пятьдесят-сто метров после вышеперечисленных преград), и на нем останавливаешься, иногда приятно стоять в тени, иногда, наоборот, на солнце, а иногда бредешь не спеша по обочине, ни о чем особенно не думая и вдруг нечто заставляет тебя остановиться, ты чувствуешь, что это именно твое место, место Силы, как сказал бы Костанеда, здесь проходят невидимые токи, здесь ты ощущаешь себя самим собой, и трасса, и машины на ней, и окружающий пейзаж становятся твоим продолжением.

3) «Почему Крис, останавливая машину, называет не конечный пункт — Екатеринбург или Москву, а город, до которого две-четыре сотни километров?»

Как показывает практика, такой способ наиболее оптимален. Дело, возможно, в психологии — некоторые драйверы, едущие в нужном направлении могут испугаться «вот, возьму попутчика на два дня, а он, не дай Бог, утомит. А чтобы высадить, предлог будет нужен, да и неудобно. Лучше уж вообще не брать». Большинство водителей, кстати, различают «дальнобойный» пипл и цивильных, едущих до ближайшей деревни, стопщиков.