Евгений Степанов - Застой. Перестройка. Отстой

– Понятно, – сказал я, – может, мне уволиться?

– Пока не надо, – ответил Гальпер. – Может быть, рассосется.

Мои сотрудники попытались по старой доброй традиции стравить меня с новым руководством.

– Евгений Викторович, а Мендросов сказал – все материалы по его Департаменту ставить на главную страницу сайта. Но ведь это же абсурд, – защебетала Эльза Белкина. – Я бы так не поступила.

– Если сказал ставить – ставьте!

Мои сотрудники растерялись. Они привыкли, что я иду на противника рогом. А я не пошел.

29 декабря 2002 года зашла Шульман. Обнялись. Говорили друг другу комплименты. Она немного рассказала о своей работе в Совете Федерации. Хвасталась, конечно. Но уже меня не раздражала – делить нам было нечего. Конфликт интересов нам более не грозил.

Вдруг в мой кабинет влетела Лерка:

– Слышали? Слышали, что случилось?!

– Что, что? – мы перепугались.

– Жена Аметистова погибла в авиакатастрофе, она летела из Засибирского округа! Говорят, летела на собственном самолете, и на подлете к Москве самолет рухнул. Причины непонятны. Может быть, это даже теракт.

Мы замолчали.

На следующий день, когда информацию Лерки подтвердили все информационные агентства, газеты и ТВ, я позвонил Аметистову на мобильный и выразил соболезнования.

Он сказал: “Спасибо”. И положил трубку.

Причину авиакатастрофы списали на какую-то неисправность самолета, хотя я точно знал, что он был практически новый – Аметистов его купил в Штатах полгода назад.

Вместе с Юлей Аметистовой погибли все члены экипажа и два ее охранника.

А на работе продолжалась череда новых назначений и увольнений. Увольняли практически всех директоров Дочерних предприятий, в регионы выезжал заместитель начальника Управления кадров Соколиков и вручал руководителям черные метки. Соколикова ненавидели, но ему его работа, похоже, нравилась.

Он работал в “Страхуй” двадцать пятый год.

В период пертурбаций многие делали карьеры. И очень редкие после этого оставались людьми. Очень странно. Когда повысили Диму Миронова из Отдела страхования сложных и технических рисков (его назначили начальником Отдела), он резко изменился. Теперь, когда здоровался с менеджерами более низкого звена, он отворачивал лицо и сквозь зубы бросал:

– Привет.

Новые собственники (и их топ-менеджеры) знали свое дело хорошо. Первым делом они хотели максимально освободиться от опеки государства и готовы были заплатить за это очень большие деньги. Также они понимали, что нужно нанять опытных, квалифицированных специалистов. За первые полгода работы Аванесян и Гальпер (их покровители) вложили в компанию пятьдесят миллионов долларов. Выкупили двадцать пять процентов акций у государства. Наняли новых управленцев среднего звена, приобрели суперсовременные компьютеры, выпустили много сувенирной рекламы, модернизировали сайт… Потратились. И готовы были еще тратиться. Их заверяли во властных структурах, что дадут выкупить еще двадцать шесть процентов – контрольный пакет. И тут Мингосимущество заявило: “А мы не хотим продавать оставшиеся акции компании…”

Государство, как всегда, решило по-своему.

Аванесян и Гальпер не знали, что предпринять. Но потом все-таки придумали. Подключили своих патронов, те вышли на Администрацию президента, “занесли” кому надо и сколько надо. И победили. В 2003 году контрольный пакет оказался у частных акционеров. “Страхуй” перестал быть государственным страховым концерном.

…Я зашел в отдел. Отдал распоряжения по сайту и сувенирке. И вышел. Никто, конечно, моих распоряжений не поспешил выполнять.

Лерка стала шептаться с Эльзой. Как всегда, костерила Надежду.

Через пять минут Лерка подсела к Надежде.

– Надюш, пойдем чайку попьем.

Они пошли на кухню, мило воркуя.

Узнав, что мой новый начальник (еще неназначенный) был руководителем Пресс-службы первого президента России, я понял, что бороться с ним придется посложнее, чем с Шульман и Доздроперовой. Я позвонил своему старинному знакомому Володе Роговому, который работал вице-президентом компании “Нефтесиб” и раньше по пиаровской линии сотрудничал с Мендросовым. Я надеялся на помощь Володи.

Просто так (как будто просто так) болтали. Он спросил:

– Ты где сейчас?

– В “Страхуй”.

– Понял. Сейчас туда пришел Игорь Мендросов.

– А ты его знаешь?

– Это мой товарищ.

– Тогда нужно встречаться.

– Женя, это нечестно. Если я товарищ Мендросова, значит, надо встречаться. А так – не надо. Я обижен.

– Не обижайся. Ты же все понимаешь – что тут лукавить.

Встретились.

Володька пригласил в свой довольно скромный кабинет. У него постоянно звонил мобильник. Приходили какие-то люди. Володька – матерком – шутил, решая вопросы. При этом, когда надо, был очень жесток. Вежливо, но отказывал. Меня слушал минуты три. Потом сказал:

– Держись! Мендросову я позвоню. Скажу о тебе самые хорошие слова.

– Володь, а, может быть, сможешь меня порекомендовать в “Нефтеслав?” Вы ведь недавно эту компанию купили. Они издают газету, кстати говоря, очень слабо делают…

– Как бы они не делали – будут делать и впредь. Это мои люди. Я их поставил. С тобой решим вопрос по-другому. Все будет нормально. Зачем тебе уходить?! Проверенные люди нужны всегда.

Роговой встал, давая понять, что разговор завершен.

Я ушел. Звонил или не звонил Володька – я не уточнял.

На следующее утро (а это было 31 декабря) Мендросов прибежал ко мне и закричал:

– Где тексты для сайта?!

– У меня в портфеле.

– А почему не у меня на столе?

– Вы были в командировке.

– Я же сказал вам, чтобы они лежали у меня на столе!

– Вы мне этого не говорили. И вообще давайте не будем оскорблять друг друга и портить Новый год.

Мендросов попытался улыбнуться. У него получилась гримаса. А челюсть задрожала.

Информация о нашем жестком разговоре по каким-то неведомым каналам тут же (секунда в секунду!) дошла до моего отдела.

Через пять минут Лерка набрала Чебоксары. Болтала с новым верстальщиком Димой (он фактически жил на два дома) по телефону.

– Песенка Жаркова спета. Его отодвигают ото всех позиций. Пришел крутой мэн Игорь Вольдемарович Мендросов.

– А Жарков что? – спросил Дима.

– Да ничего, что он может?! Он тут уже всем надоел. И мне, кстати, тоже! Выгонят его скоро, это точно!

– Ну и хрен с ним, а то раскомандовался, падлюка!

Я опять оказался в подвешенном состоянии, но уже не так сильно расстраивался. Привык. Я зашел в свой любимый ОМС. В этом отделе главная тема для разговора – как мало платят.

Им платили действительно мало.

Юра Пересветов через день писал заявления об увольнении, но вышестоящему начальству их почему-то не отдавал.