Исраил Ибрагимов - Колыбель в клюве аиста

Но что шумно рассекло воздух?! Сверкнуло тяжело и устрашающе?!

Вскидываю голову. Замираю.

Выкрикивая что-то злое ― наверняка заклятину ― надо мной кружатся птицы.

Чайки!

Набрав высоту, они поочередно, сложив крылья, бросаются вниз, на меня. Они проносятся в сантиметре-другом от моего лица. Они с каждой секундой смелеют, подбираясь все ближе и ближе. Я вижу их глаза стекляшки, крылья, будто сложенные из железа, сверкают матово ― кажись, миг-другой, и я буду уничтожен, меня не будет. Крохотного жизненного опыта достаточно, чтобы понять ― не будет ничего. Живое и неживое, стоявшее, лежавшее вокруг, колыхавшееся на ветру, двигавшееся и затаившееся, большое и малое ― словом все ощущаемое, вошедшее в сознание, вдруг растает, растворится, исчезнет. Я стою на краю черты, за которой ничего нет! Разве это справедливо ― разве я хочу умереть?

Нет! Нет!

Припав к земле, я закрываю лицо рукой, другой отчаянно отмахиваюсь. Призыв о помощи, кажется, рождается помимо воли:

― Брат!

Изо всех сил борюсь.

Нет! Нет!

Память спрессовала почти сорок лет, приблизила ушедшее, и сейчас во мне, в моей комнате, в вязкую полночь мерещилось давнее: я слышал, будто биение своего сердца, далекое и знакомое: "Брат!", видел вздыбившиеся на краю берега пески, облепиховые заросли, видел человека, который выскочил из зарослей и бежал через пески ― бежал, широко размахивая руками, уронив на плечо большую балбалью голову ― мой ака-брат!

Бежал брат, казалось, одновременно и быстро и медленно.

Медленно и быстро.

Он вот-вот должен был очутиться рядом со мной. И в то же время нас, казалось, разделяло непреодолимое пространство и время...

Он бежал, бежал, бежал...

1978, 1980-1985 г. Москва, Фрунзе, Долинка, Дархан, Талас, Ленинград

Джерганак – облепиха

Калган ― голова (жаргон)

Капыр ― немусульманин

Бадик - трость (жаргон)

Суюнчу ― подарок за радостную весть

Буза (бозо) ― хмельной напиток, приготовляемый из зерен

АСК - аппаратно-студийный комплекс

Чучвара – пельмени