Кристиан Барнард - Нежелательные элементы
- Название:Нежелательные элементы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Прогресс
- Год:1979
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кристиан Барнард - Нежелательные элементы краткое содержание
Роман всемирно известного хирурга посвящен этическим проблемам профессии врача, обусловленным политической ситуацией в Южно-Африканской Республике.
Главным героем романа является профессор Деон ван дер Риет, кардиохирург, который в самом начале повествования сталкивается с бывшим соучеником, ныне профессором-генетиком Филиппом Дэвидсом. Оказывается, что они были знакомы с детства: вместе росли на ферме отца Деона, но родителями Филиппа были «цветные». Еще во время учебы в университете они столкнулись с проявлениями расовой дискриминации: чернокожие и цветные студенты обязаны были покинуть лекционный зал или учебный класс, если к демонстрации случая представлен белый больной, они не могли присутствовать при вскрытии белого. Более того, им никогда не показывали даже рентгеновский снимок больного, если тот белый.
Нежелательные элементы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Черт! Кто способен на подобную пакость?
У Филиппа снова скривились губы.
— Люди бывают всякие, на свете много странных людей.
Деон вспомнил жадный взгляд через плечо в дверях ресторана и без колебаний решил — Джиллиан Мурхед.
— Это ведь женщина?
— Письмо написано на машинке. Подписано: «Ваш друг».
— Восхитительно, — сказал Деон. — Ничего восхитительней я в жизни не слышал.
Джиллиан Мурхед, подумал он, но без злости. Держу сто против одного, что это она. Помешанная стерва. Бедный Питер!
— Ну и что сообщило агентство?
— Ты действительно хочешь знать?
— Что оно сообщило?
— Они занялись прошлым миссис Седары. Установили, что вы знакомы с университета. И все в том же духе. Она была замужем дважды? В первый раз в Испании?
— Нет, тут они напутали! — с мстительным удовлетворением заметил Деон. — Тогда она замужем не была. Просто жила с кем-то.
— Ах, так!
— Что еще?
— Может быть, хватит?
— Что еще? — в ярости настаивал Деон.
— Даты. Места, где вы встречались. Телефонные звонки. И тому подобное.
— Это только доказывает, как можно повернуть и истолковать самые невинные вещи на свете, — гневно произнес он. — Триш надо было поговорить со мной. Я завтра оперирую ее ребенка.
Филипп пристально поглядел на него и ничего не сказал.
— Ты мне не веришь? — спросил Деон с болью в голосе. Он показал пальцем на далекое здание детской клиники. — Малыш сейчас там. Если хочешь, можешь на него посмотреть. Я же тебе про него рассказывал. Завтра я оперирую его по поводу атрезии трехстворчатого клапана.
Но Филипп по-прежнему молчал.
— Ты мне веришь? — умоляюще спросил Деон.
— Верю, если ты этого хочешь.
Деон отвернулся.
— Значит, не веришь.
Какое-то время он ждал ответа, но Филипп молчал.
— Что мне делать? — спросил Деон наконец. — Что мне делать?
Филипп оглядел его спокойно, почти безучастно.
— Этого я тебе сказать не могу.
Деон взмахом руки обвел ждущий город внизу, больницу, серую в дымке даль и развалины того, что некогда было стеной.
— Я не знаю, — проговорил он. — Господи, я ничего не знаю.
Под вечер он сидел один в ординаторской напротив входа в операционный блок, где он несколько минут назад закончил свою последнюю в этот день операцию. Его ассистенты еще зашивали разрез, и он пока какой-то частью сознания оставался в операционной и следил за ловкими неторопливыми движениями людей вокруг стола. Они расслабились и обмениваются шутками, потому что операция прошла хорошо. Какая-то его часть оставалась там, но другая отъединилась от всего этого так, будто коридор был пропастью слишком широкой, чтобы можно было через нее перепрыгнуть, и ему оставалось провести остаток своей жизни в одиночестве, у этого ее края.
Он сидел один, а газета лежала на кресле напротив, точно таком же, как жестковатое, с обивкой из искусственной кожи кресло, в котором сидел он, как сотни тысяч точно таких же стандартных изделий мебельной промышленности. Газету положили на ручку. (Нарочно, чтобы заголовок сразу бросился ему в глаза, едва он войдет в ординаторскую? Преднамеренно положена так? Да. Но кем? Это уже неважно. Ему даже не хотелось знать, кто из его сотрудников втайне ненавидит его, желает ему зла и нанес ему этот мстительный удар. Ему было все равно.) Затем его взгляд упал на фамилию Филиппа, на соседний заголовок, сознание осмыслило газетный жаргон, и он втянул воздух сквозь зубы.
Огромные буквы поперек страницы кричали: «ГЛАВНЫЙ ХИРУРГ ДАЕТ ДЭВИДСУ ПО РУКАМ». И ниже курсивом: « В эксперименте с эмбрионами замешаны громкие имена ».
Не веря собственным глазам, словно очутившись в мире, где реальность утрачена, а законов природы больше не существует, Деон прочел:
«Профессор Терций Снаймен, хирург, осудил сегодня утром на пресс-конференции эксперименты с человеческими эмбрионами, проводимые знаменитым цветным ученым-генетиком профессором Филиппом Дэвидсом. Профессор Снаймен считает эти опыты аморальными и бесцельными. Университетские власти совместно с представителями министерства здравоохранения ведут расследование всех аспектов этого эксперимента, и, в частности, того источника, из которого доктор Дэвидс получал необходимый ему материал. Профессор Снаймен сообщил, что ожидаются сенсационные разоблачения и, возможно, тут замешаны видные деятели медицины».
Деон прочел все до последнего абзаца и снова втянул сквозь зубы воздух, словно испытывал мучительную боль.
Профессор Снаймен, кроме того, объявил на этой пресс-конференции, что назначен новый заведующий отделением экспериментальной хирургии — доктор А. Робертсон, работавший раньше с профессором Деоном ван дер Риетом в отделении кардиохирургии.
Они с Филиппом одни.
Сидя в кресле со скользкой обивкой из искусственной кожи, он свыкался с этой мыслью, точно человек, который медленно входит в холодную воду — она мало-помалу достигает его колен, пояса, плеч, и вот он уже плывет совсем невесомый в ледяном суровом море, и онемевшее тело ощущает не боль, а лишь неловкость.
Мы одни, думал он.
Он решил было, что стоит позвонить Робби.
В этом состоянии оледенелого безразличия он мог бы позвонить без всякого труда. Робби сегодня не оперировал. Возможно, он у себя в кабинете. Не в новом кабинете заведующего отделением экспериментальной хирургии, рядом с кабинетом главного хирурга — так скоро он вряд ли туда перебрался, — а в прежнем, где разбирает ящики письменного стола, бросает в корзину рекламы фармацевтических фирм, обнаруживает согнутые скрепки, старые батарейки, записную книжку-календарь за 1969 год с вытесненными на обложке инициалами Э. А. О. и картой лондонской подземки внутри. (И удивляется, копаясь в этом хламе, накапливавшемся годами: «Это как сюда попало? А это чье может быть?» И под барабанный бой сердца ловит себя на мысли: «Как я попал сюда? Куда я теперь иду?»)
Он представил себе этот разговор. Робби: неуверенно, тщательно взвешивая каждое слово, чуть стыдясь и от этого легко переходя в нападение. Он: сейчас, когда все у него внутри оледенело, — главным образом с любопытством. Без гнева. Во всяком случае, пока. Но с искренним интересом ко всем частностям скрытого процесса предательства, к неведомым побуждениям, затаенным обидам и хитросплетенной мотивировке, которые предшествовали — не могли не предшествовать! — моменту решения.
«Поздравляю».
«Спасибо».
«Заметное повышение».
«Спасибо».
«Наверное, следующим главным будешь ты, когда старик уйдет».
Быстро, оправдываясь:
«Вовсе не обязательно».
«Тем не менее теперь ты наиболее вероятный кандидат».
«Возможно».
«А все-таки зачем?»
«Что именно?»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: